— Ты прав, у меня нет весомых доказательств, что это письмо то самое, — признал харен. — Но я чувствую, когда мне лгут, и ты лгал. Вероятно, я действительно злоупотребил своим положением и злоупотреблю ещё не раз. Но закон для меня не пустой звук. Именно поэтому тебя не упекут за соучастие: доказательств нет. Но три дня за решёткой отсидишь. За нападение.
Харен перевёл взгляд на охранника у стены и распорядился:
— Переправьте его в тюрьму и сдайте на три дня.
Охранник недовольно набычился: старый консер насчёт любых покушений отдал весьма недвусмысленный приказ.
— Я проверю, — добавил Ранхаш и развернулся к двери.
— Повтори, — неожиданно остановил его голос Виидаша.
Ранхаш обернулся и посмотрел на него. На щеках парня появился лихорадочный румянец, а лицо искривила мука.
— Забудь. Я смогу это пережить, — зачем-то исполнил его просьбу харен.
Парень стиснул губы и зажмурился, а затем то ли выдохнул, то ли застонал.
— И всё? — чуть слышно спросил он.
На это Ранхаш отвечать не стал и молча вышел.
У него не было желания произносить что-то настолько бессмысленное и наивное.
— Господин, куда вы так несётесь? — его нагнал Шидай. — У нас же по планам допрос хранителя.
— К нему, — коротко ответил Ранхаш.
Лекарь внимательно посмотрел на него и расплылся в понимающей улыбке.
— Не понимаешь и злишься? — предположил мужчина.
Предположение попало в точку. Выдержка изменила Ранхашу, и его лицо раздражённо искривилось. Впрочем, останавливаться и отвечать он не стал.
— Не одобряешь его, — продолжал вещать Шидай. — Навлекает позор на семью, ведёт себя недостойно, продолжает совершать одну ошибку за другой, врёт… Но чувствуешь, сейчас он ведёт себя правильно, верно?
Губы харена раздражённо сжались. Шидай усмехнулся.