Одаш нервно посмотрел на него и, обойдя девушку по дуге, оказался за спиной харена. Глаза его ещё больше выпучились, и он отчаянно закивал.
— Она! Как есть она! Ох, как вспомню ту ночь…
По лицу Майяри скользнула кривоватая улыбка.
— А я ведь тебя знаю… — потянула она.
— Да лучше б не знали, — чуть не плача отмахнулся Одаш. — Я ж от вас, госпожа, подобного и не ожидал. Если б собственными глазоньками не видел, ни за что бы не поверил.
Глаза девушки широко распахнулись, и она усмехнулась так, словно не могла поверить своим ушам.
— Все вы тут… — начала она, но Одаш с жаром её перебил:
— Она это, харен, как есть она! Как сейчас помню: ночь, двоелуние, и она нож заносит. Господин хранитель что-то хрипит, остановить пытается, а она бьёт его, бьёт… — оборотень спрятал лицо в огромных ручищах и всхлипнул. — А потом куль у него вырвала, развернула и хвать камень оттуда. Смотрит на него, любуется в лунном свете, а по белым рученькам кровь течёт. А она ещё и ухмыляется… Вот как сейчас!
Майяри действительно улыбалась. Язвительно и с безумным блеском в глазах. Неожиданно она резко подалась вперёд и крикнула:
— Врёшь!
— Как есть правду говорю! — Одаш испуганно отшатнулся. — Не гневитесь, госпожа. Сами же себя в эту яму посадили.
Майяри попробовала было встать, Харийд даже сделал пару шагов к ней, но девушка обессиленно упала в кресло. В голове опять помутилось. Перед глазами завитали образы из реальности и воспоминаний. Искажённое болью лицо главного хранителя сменилось ледяной маской харена, в ушах, смешиваясь, зазвучали два голоса: «Ей лекарь нужен» и «Лови, её лови!». Майяри постаралась сосредоточиться на холодном лице харена. Не время терять сознание, ей нужно выбраться из этой передряги.
— Госпожа Амайярида, вас сейчас отведут в вашу камеру и откажут помощь, — донёсся до неё голос господина Ранхаша. — Допрос мы продолжим позже.
Девушка опять наклонилась вперёд и опёрлась рукой на стол.
— Он врёт, — прохрипела она с маниакальной настойчивостью. По губам её скользнула полубезумная улыбка. — И я могу доказать.
Данетий, уже шагнувший к ней, замер и вопросительно посмотрел на харена. Тот продолжал глядеть на девушку, ожидая, что она скажет. Та продвинула дрожащую ладонь ближе к нему. Харийд и Шидай ощутимо напряглись, но сам Ранхаш не пошевелился и даже не подумал отодвинуть руку, на которую так пристально смотрела преступница.
Майяри подняла трясущуюся ладонь и осторожно коснулась пальцем голубого камешка, сияющего в перстне харена. На камешке была вырезана голова волка — печать рода Вотый, палец скользнул по ней, и ладонь девушки накрыла руку харена. Ранхаш замер, ощутив прикосновение ледяных пальцев.
— Он соврал, — проникновенно повторила Майяри, приподнимая руку и разгибая пальцы. — Я не могла держать камень в «белых руках», — она нервно рассмеялась. — Если бы я коснулась голой ладонью того камня, то он до сих пор был бы в ней.
Зрачок Ранхаша резко расширился, и мужчина прерывисто вздохнул. В указательном пальце девушки сияло голубое пятно. Он бросил взгляд на свой перстень и убедился, что камень-печатка исчез.
— Я хаги, — с видимым удовольствием протянула Майяри и зашлась сухим смехом. — Он соврал…