– Под это? Вряд ли. И я не спал – я думал.
– Да ладно, декурион, ты дрых как младенец. Наверняка что-то хорошее снилось.
– «Пососать конфетку»? – Луций вскинул брови. – Серьезно?
– Только свою не предлагай.
Придерживая руль одной рукой, Бритва откусила лепешку с завернутой в нее луканской колбаской – так роботы-гидры откусывали ноги каторжникам на Лире-6. Ревела музыка, ревели старые двигатели, темнела под звездами пустыня за обочинами шоссе. Пахло жиром и чесноком.
– Так-то лучше, – сказал и закрыл глаза.
Прежде чем провалиться в сон, он услышал сочный треск разрываемой колбаски.
Вскоре им пришлось заночевать. Они припарковались у корпусов придорожного мотеля – нескольких этажей ячеек с минимумом удобств. Не вилла с видом на храм и парк, но все же неплохой выбор на те средства, что выделял Сенат.
И там, в тени перспектив неудобной кровати и отвратительного завтрака, Луция ждал сюрприз.
– Не успела запросить командировочные, – сказала Бритва. – Велели не выпускать тебя из виду, я и сорвалась.
Она вытряхнула сигарету из пачки, словно не сообщила ничего особенного. Словно они не находились за кучу стадий от родного Управления без гроша в кармане. Хотела прикурить, но убрала зажигалку под взглядом Луция. Нет, говорил ее вид, ей совсем не было совестно. Ты сам виноват, Луций Цецилий.
– А разменные карты у тебя есть? Хоть сколько-нибудь.
Бритва качнула головой:
– Последнее на экспресс потратила. Номерам хреново платят, если ты не в курсе.
– Замечательно.
У самого Луция тоже осталось не так много денег. И на казенном счете числилось командировочных ровно на одного человека – если не шиковать. Дорога, еда, мотель. Оставлять прикрепленного нюхача спать в машине воспрещалось уставом – умышленный вред работнику Управления, статья сто шестидесятая.
Она наверняка сделала это специально.
Луций зажмурился, размял переносицу. Затем ухватил сумку и вылез наружу.