Меня зовут I-45

Бритва ввалилась следом; шаркнула ботинками и осмотрела нору Луция с одобрением.

– Давай, – она подставила ладони горстью. Ее пальцы подрагивали. – Сыпь.

Кругляши «гелиоса» вывалились под тусклый свет аварийной лампы, пачкая кожу золотой пыльцой. Бритва сопроводила их появление протяжным стоном.

– О-о-о да. Идите к мамочке…

Ссыпав таблетки в карман, она сунула одну за щеку и привалилась к стене. Вжалась плечами в щербатые блоки и прикрыла глаза.

– Какой. Марсов. Кайф. – Она причмокнула губами и шумно выдохнула. – Люди не понимают, какой это кайф – не чувствовать боли. Знаешь, иногда затылок как пилой фигачат.

Конечно, Луций знал о возможных побочных эффектах нейропримочек, которые с радостью вживляли себе марсиане. Но слышать подробности из первых уст он не желал. Подробности делали прочитанное реальным.

– Эта железка обостряет нюх и отравляет жизнь. – Бритва рассмеялась. Лениво приподняла ресницы, и на скулу упала густая тень. – Присоединяйся. Тебя же крючит, вижу.

– Я сегодня уже…

Луций облизнул сухие губы. «Гелиос», который он принял с утра, давно перестал действовать. Трое суток в машине вывели тело из терпимого равновесия, и руки сами тянулись к таблеткам, аж нутро горело. Не стоило сидеть, скрючившись, много часов кряду и после ожидать чуда. А может, просто привык к дозе.

Он перевел взгляд на баночку из тонированного стекла в своей руке. С щелчком откупорил ее и заглянул внутрь.

– У тебя из-за чего? – проскрипела Бритва, когда он привалился рядом.

– Не твое дело, – отозвался Луций. Таблетка растворялась за его щекой. Тело вдруг стало легким, как пластиковая пленка.

– Не хочешь – не говори.

Бритва откашлялась. Провела ладонью по шее, размазывая капли пота. Рядом с трубами ретрассы всегда было нестерпимо жарко.

– Но все-таки мы одинаковые, декурион. Ты, я – все одинаковые. Странно, что патриции до сих пор этого не поняли.