– Ну?.. – получилось резче, чем она хотела. Борис выпучил глаза еще больше. Он был будто испуган.
– Арак.
Он вдруг улыбнулся, и улыбка преобразила его лицо, сделала Бориса моложе, сделала его…
«Человечнее», – решила она.
Она кивнула, взяла с полки бутылку, налила стакан арака – анисовой водки, обожаемой в этих местах, – добавила льда и поставила стакан на столик, потом принесла охлажденную воду: когда разбавляешь арак водой, напиток меняет цвет, прозрачная жидкость мутнеет и делается светлой, как молоко.
– Посиди со мной.
Она постояла, скрестив руки, потом смягчилась. Села – и после секундного замешательства Борис сел тоже.
– Ну? – сказала она.
– Как ты тут?
– Хорошо.
– Ты знаешь, я должен был уехать. Здесь не было работы, не было будущего…
– Здесь была я.
– Да.
Ее глаза успокоились. Она знала, конечно же, о чем он говорит. И винить его не могла. Она поощряла его стремление уехать, а когда он уехал, обоим ничего не оставалось, кроме как двигаться дальше, и она в целом не жалела о жизни, которую вела.
– Это твой бар?
– Он вполне окупается: аренда, счета… Я забочусь о мальчике.
– Он ведь…
Она пожала плечами:
– Из лабораторий. Может даже, один из твоих, как ты и сказал.
– Их было так много, – протянул он. – Мы делали их из любых ничейных геномов, до которых могли добраться. Они все такие, как он?