– Джестроу, почему бы тебе не сказать все, что ты думаешь, прямо мне в лицо?
Он поднял рядового со стула, и саксофон с грохотом упал на пол.
Козловски встала, чтобы прекратить их ругань.
– Черт, отпусти меня!
– Пожалуйста, – сказал капрал и отшвырнул рядового через всю столовую.
– Хенриксон! – закричала Козловски.
Ларс застыл, затем повернулся и посмотрел на командира с невозмутимым выражением лица:
– Извините.
Эллис склонился над своим приятелем, чтобы помочь подняться. Джестроу был в полном порядке, но слегка ошеломлен.
– Мы все здесь нервничаем, Хенриксон, – сказала Козловски. – Направьте лучше свой гнев на чужих.
Козловски повернулась к солдатам:
– Это касается и вас двоих. Мы все в одной команде, и никаких разделений по группам я не потерплю.
– Знаете, полковник, – вдруг раздался голос позади нее, – я уважаю людей, которые могут постоять за себя.
Это был голос Гранта. Он подошел к морпехам, и его легкое высокомерие словно прорывалось через сильное напряжение.
– Однако для предстоящей операции мне нужны все солдаты до одного, – сказал Грант и взглянул в сторону Джестроу, который только что поднялся с пола. – Хенриксон, ты, конечно, можешь не целовать его и не мириться с ним, но не разбей ему череп, пожалуйста. Хорошо? Спасибо.
Хенриксон кивнул, и Козловски разрешила ему идти. Он взял поднос и удалился в свой жилой отсек.
Козловски снова повернулась к рядовым:
– Продолжайте обед. Мне не нужны истощенные солдаты.
Чтобы показать пример, она вернулась к своей тарелке, на которой еда уже полностью остыла, и продолжила есть.
К ней за столик подсел Грант.