В зале вновь появились движущиеся тележки. Мужчины в голубом и женщины в розовом вставали на них и уносились куда-то вдаль. Курт и Амадея последовали за ними. Тележки доставили их в помещение со множеством кабинок, в каждой из которых находилась удобная кровать вроде той, которая была в каюте Курта. Когда пассажиры улеглись на мягкие пористые ложа, двери автоматически закрылись. Курт чувствовал тяжесть в желудке после еды, неприятное напряжение во всем теле. Стены кабинки светились мягким молочно-белым цветом, постепенно белизна густела, появлялись серые оттенки, как будто в кабинке наступали сумерки. Зазвучала музыка — чистые, звенящие тоны, в такт которым на потолке и стенах начали танцевать разноцветные блики. Сначала танец был свободным, даже немного беспорядочным, но потом в движении пятен стала угадываться некая закономерность, они складывались в орнаменты, которые становились все сложнее, все строже и утонченнее.
Этот танец затягивал, гипнотизировал. Курт не спал — напротив, он чувствовал, что его сознание становится предельно ясным и одновременно свободным от напряжения, от желаний и сожалений, что он может полностью отдаться этому мгновению, насладиться высоким искусством.
Между тем его ложе слегка покачивалось, будто покоилось в могучих добрых руках, под мягким покрытием ходили волны, массируя мышцы пациента, заставляя их ритмично сокращаться и расслабляться. Этот массаж был очень нежным и осторожным, однако Курт ощущал в теле необычайную легкость — казалось, что оно одновременно лишилось костей и до самой мельчайшей клеточки напиталось энергией. И для этого вовсе не нужны многодневные изнурительные упражнения, все происходит лишь благодаря чужой доброй воле, чужой заботе…
Каюты… кельи… палаты… камеры… Монастырь… Санаторий… Тюрьма. Возможно, все это вместе и что-то еще. Машина Счастья, в которую заложены программы оптимизации человеческой жизни, удовлетворения потребностей, исполнения желаний, достижения умиротворения.
Корабль как автономный организм, совокупность сложнейших физических, биохимических, психохимических, медико— и социотехнических систем, Машина Удовольствий, остров света и тепла посреди безграничного космоса, резервация для тех, кому дороги дружелюбие, взаимопонимание, искренняя и чистая радость — система совершенствования людей.
Однако все это было лишь прелюдией. Кульминацией дня бесспорно являлось посещение Бельведера. Все остальное вполне возможно было бы организовать и на Земле. Однако ни один земной парк развлечений и центр отдыха, способный предоставить своим клиентам самые рафинированные удовольствия, не мог смоделировать самого потрясающего душу ощущения — противостояния со Вселенной.
Все пассажиры с лихорадочным нетерпением ожидали этой минуты.
Итак, Бельведер. Они сидели в глубоких удобных креслах, расположенных полукругом у огромного, диаметром около полукилометра, окна. Пока что оно оставалось темным — яркий свет ламп, множество бликов не давали возможности увидеть что-нибудь снаружи. Однако лампы постепенно меркли — великий миг приближался.
Лампы медленно гасли, пассажиры погрузились в темноту. В тот же миг стекло стало прозрачным и в глаза людям хлынул ослепительный звездный свет. Как будто отворилась дверь темницы, в которой все они жили с рождения. Все моментально забыли и про стекло иллюминатора, и про сам корабль — казалось, они висят прямо в темной пустоте посреди роя звезд. Это действительно было почти невыносимо и многие из пассажиров немедленно воспользовались дыхательными масками, чтобы оправиться от пережитого потрясения.
На Курта это зрелище тоже произвело впечатление, и он сам не мог сказать, было ли это впечатление приятным или нет. В одном он не сомневался — однажды он уже видел нечто подобное. Но когда и как? Зимней ночью на Земле? Через иллюминатор какого-то другого космического корабля? Через стекло скафандра? Несколько секунд ему казалось, что он вот-вот ухватит воспоминание за хвост и мгновенно все станет ясным — почему он решил принять участие в этой поездке, как оказался на борту, почему сложилась такая нелепая ситуация. Однако воспоминание растаяло, и он мог лишь скрежетать зубами от разочарования.
Амадея относилась к тем немногим, кто смог выдержать созерцание беспредельного звездного неба, не прибегая к успокаивающему газу. Однако и она была потрясена.
— Все так чудесно, так ясно, так светло… — шептала она. — Капитан был прав, здесь чувствуешь такую свободу, ощущаешь себя частью великого целого… И все же это… так трудно подобрать слова… это так подавляет. Но вы молчите? Вы спокойны? Этот свет, разве он не касается вашей души? Хотя что я говорю? Для вас это нечто обычное, обыденное, повседневное…
Она ошибалась. Курт молчал, потому что не мог оторвать глаз от открывшейся ему картины. Внезапно он подумал, что космос — это подмостки, на которых разыгрывается величайшая драма. Странная мысль! Ведь космос — не театр, не шоу, это нечто большее, гораздо большее…
— Каково это быть там — так далеко от нашего солнца? — продолжала Амадея. — Это похоже на то, что мы сейчас видим? Или там все по-другому? Совсем по-другому?
По-другому? Да, та же картина, но увиденная извне. Откуда?
— Знаете, я очень рада, что мы переживаем это вместе. Для вас, бесспорно, все совсем по-другому — вы, наверное, погружаетесь в прошлое, в воспоминания… Вы уже переживали это чувство — как будто вы вырываетесь из тюрьмы, одним прыжком преодолеваете границы, разрываете путы, которые стягивали вас всю вашу земную жизнь. Если бы у меня была возможность… Но моя профессия… Я слишком поздно увидела все это, я уже ничего не смогу изменить… Скажите, вы ведь с самого детства знали, чего хотите? Вы сознательно выбрали специальность, профессию, все ваши интересы были подчинены этой цели, ведь так? Если бы я изучала физику, как вы! Или астрономию, экзобиологию, ракетостроение! Но о чем я говорю? Учеба мне всегда давалась плохо, математика казалась такой сложной!
В ее голосе звучала глубокая грусть, голова поникла, Амадея спрятала лицо в ладонях, словно не хотела больше видеть торжествующего великолепия звездного неба. Курт заметил, как подрагивает узел тускло светящихся в темноте волос. Возможно, она плакала. Курт отвел взгляд, не зная, что ей ответить.
Он посмотрел в иллюминатор: корабль вращался вокруг своей оси, и казалось, что звезды вычерчивают в небе яркие дуги. На самом деле это человеческий мозг запоминал их траекторию и звезда словно прочерчивала след на сетчатке глаз.
Все эти космические чудеса не казались ему удивительными. Вне всяких сомнений он уже видел это и не раз. Однако где и когда? Ответа не было. Внезапно Курт заметил слабые, едва различимые вспышки. Сквозь иллюминатор он мог видеть часть темной обшивки корабля и на ней-то как раз и вспыхивали мгновенные блики. Их источник несомненно находился на самом корабле. Ближе к корме можно было различить два темных выступа, похожих на плавники. И где-то там неустанно вспыхивал и гас алый огонек: короткая вспышка, длинная, короткая, короткая, длинная, короткая, длинная, короткая.
ebooksa