Не нужно быть аналитиком Компотовым, чтобы сделать однозначный вывод: война на Кавказе будет, вернее, она уже идет. Если не углубляться в хитросплетения политических интриг и отбросить игру амбиций, то все просто: духи опять, как черные пауки, поползли из всех щелей, но на этот раз на нашей территории.
Войны были, есть и будут всегда. Другой вопрос — ради чего воевать? Из-за денег? Он уже воевал в Афганистане фактически бесплатно, за 18 чеков в месяц. Любой штатский в составе 40-й армии, даже не нюхавший пороху и заходивший на душманскую территорию не дальше афганской торговой лавки, получал в десятки раз больше, чем рядовой десантник или спецназовец. До самого конца войны так ничего и не изменилось.
Правда, сердобольное начальство установило денежные тарифы за ранения, увечья и контузии. Оторванная нога или рука офицера стоила восемьсот рублей, а солдата в три-четыре раза меньше. Чеков в этом случае не платили вообще! Ни один солдат в армиях цивилизованных стран не стал бы жертвовать собой, видя к себе такое отношение!
Однако практически все советские солдаты, поставленные собственной страной в неимоверно тяжелые условия, честно воевали, выкладывались до конца до самого февраля 1989 года.
Лютый еще тогда нашел ответ на вопрос, почему и зачем он рискует собой. Он должен был это сделать, чтобы не сойти с ума, защититься от страха смерти, найти укрытие для психики. После своего первого трупа он вдруг почувствовал уважение к убитому.
Был трудный бой. В отличие от солдат правительственных войск, духи воевали смело и умно.
И он вдруг почувствовал удовлетворение от победы над этим смелым парнем, своим сверстником, которому его очередь в одно мгновение снесла полчерепа. Секунду назад на него смотрели карие, полные ненависти к каферу, по-восточному огромные глаза, и вдруг на их месте появилась дыра с окровавленными краями.
В этот момент он понял, что на самом деле все просто: рядом наши, за которых надо драться, а там, в перекрестье прицела — враги. И чем больше он положит в землю моджахедов и забьет караванов, тем меньше наших ребят погибнет на афганской земле. Надо только раз за разом выигрывать свою маленькую личную войну с врагом, и он ее практически всегда выигрывал!
И еще одну вещь он осознал в Афганистане: вера — огромная сила независимо от того, как она соотносится с реальностью. Моджахеды настолько были уверены в своей правоте и праве убивать иноверцев, что чуть ли не с радостью шли на смерть и ложились в родную землю, как в постель.
Вот этой их вере, пусть даже слепой, наивной и неразумной, он по-настоящему завидовал. Что будет с Советским Союзом и его обветшавшей идеологией, если эти современные дикари задумают «окрестить в ислам» всех шурави и двинут на север не только с автоматами, но и со своей агрессивной, сверхактивной религией?
— Олег, проснись, — услышал он над собой голос Ольги.
Полностью одетая для выхода, она стояла перед ним с немного насмешливой улыбкой.
«До чего же все-таки она похожа на Белоснежку… Только гораздо красивее. Улучшенная копия…», — подумал Олег, вставая с кресла…
Быкалов по праву гордился своим чрезвычайно чувствительным носом: он чуял запах денег гораздо раньше своих коллег по криминалу и Государственной думе. Поэтому, узнав о подготовке к войне на Кавказе, он срочно состыковался с представителем одного известного чеченского тейпа, с которым заканчивал в свое время тюремные университеты в мордовских лагерях, и срочно вылетел в Москву. Того требовали неотложные дела.
— Здравствуй, Ильдар. — приветствовал он в аэропорту своего старого подельника и приятеля Ильдара Ханхоева, солидного, кавказского типа господина в высокой папахе.
— С приездом тебя, друг, — отвечал тот, провожая красноярского гостя из зала прилетов к своей машине — квадратному «Геландевагену». — Давай сделаем так: сначала поедем, покушаем, а потом и о делах поговорим.
Но по дороге Быкалов все-таки не удержался и приступил к обработке старого приятеля.
— Послушай, Ильдар, пока едем, все равно делать нечего. Ответь на вопрос: ты намерен со мной работать?
— Почему не поработать с хорошим человеком? — удивился Ханхоев. — Страны ссорятся, люди мирятся. Чеченский народ переживает сейчас большие трудности. Мы не хотим подчиняться Москве. Мы — вольные люди. А воля дорогого стоит. Мы готовы платить за свободу деньги, большие деньги. А от тебя, друг Гена, мне нужно оружие. Нам нужно много оружия. Что можешь предложить?
— Все, кроме атомной бомбы, — уверенно заявил Быкалов.
ebooksa