Она нашла эту главу и просмотрела ее. На шестой странице ей в глаза бросилось имя второго маркиза Шерфилда. Фрэнни вернулась на несколько абзацев назад, нашла начало раздела и принялась медленно читать.
«Фрэнсис Халкин. Второй маркиз Шерфилд. 1600–1652. Настойчиво и не стесняясь в средствах, добивался всяческих привилегий для фамилии Халкин. Унаследовав титул и родовые поместья в 1625 году после смерти первого маркиза, он тут же вступил в конфликт со своим повелителем, архиепископом Кентерберийским, и даже с группой арендаторов в его имении Местон, которые жаловались на „темное и устрашающее поведение и ужасы, поражающие воображение“.
Следует сказать, что лорд Халкин был единственным за всю девятисотлетнюю историю рода, кто отличался такой абсолютной приверженностью злу и порочностью, – своего рода „паршивая овца“ в семье, в целом внесшей большой вклад в процветание страны и Британской империи.
Фрэнсис Халкин, по натуре настоящий Джекил и Хайд,[19] внешне представлял собой изворотливого политикана, а в душе по сути своей был ненасытным, жестоким садистом, глубоко погрязшим в тайном искусстве сатанизма и нумерологии, которое он использовал как в политических, так и в финансовых целях, а также для удовлетворения своих в высшей степени извращенных сексуальных потребностей. Во время Гражданской войны первоначально, ради собственной безопасности, принял сторону парламентариев, снабжая Кромвеля деньгами и солдатами, но позднее стал помогать роялистам, скрывавшимся в Сити Лондона, в частности предоставив им в качестве убежища секретный подземный ход, ведущий от резиденции Халкинов к Темзе, в обмен на то, чтобы они поставляли ему детей для сексуальных извращений и ритуальных жертвоприношений.
В 1652 году его младший брат, Томас Халкин, сообщил о нем парламентариям (не установлено, то ли из чувства омерзения к его извращениям, то ли желая унаследовать титул). Ордер на арест подписал лично Оливер Кромвель, но солдаты, которых ужаснуло увиденное в доме, вынесли свой приговор».
Фрэнни быстро пролистала страницы, посвященные детальному описанию собственности Халкинов, составляющей в XIII–XIV веках несколько графств. Несколько листов с фотографиями. Пробегая их глазами, она вдруг заметила изображение одной из лондонских улиц, показавшееся знакомым.
Фрэнни почувствовала, как все ее тело оцепенело. Книга задрожала в руках, когда она увидела гравюру с изображением Лондона Викторианской эпохи. Сити. Двухколесные кебы и повозки, запряженные лошадьми, катились по улицам, и магазины были совсем другими. Но она точно знала, где это. Она провела в этом месте почти все детство. Перекресток Чипсайд и Полтри. В центре гравюры ясно были видны первые дома переулка Полтерерс.
Взгляд метнулся к подписи под рисунком. Перед глазами все плыло, и ей стоило немалых усилий сфокусировать взгляд на надписи.
«Место, где находилась лондонская резиденция семьи Халкин (уничтоженная во время Великого пожара в 1666 году). В настоящее время здесь находятся офисы и магазины переулка Полтерерс».
28
Фрэнни выбежала из галереи, промчалась по лестнице и дальше по коридору к телефонам-автоматам, чтобы разговаривать в более укромной обстановке, нежели у себя в офисе. Она высыпала горсть монеток на крышку аппарата и набрала служебный номер Оливера.
Секретарша весьма официальным тоном сообщила ей, что лорд Шерфилд в полдень отбыл в свой загородный дом в связи с тяжелой утратой, постигшей его семью, и сегодня больше не вернется.
Она позвонила в Местон и поговорила с миссис Бикбейн. Но та не видела Оливера и дала ей телефон Чарльза. Поколебавшись, Фрэнни набрала этот номер, но никто не ответил.
С бьющимся сердцем она направилась к себе. Вдруг она заметила в дверях Деклана О"Хейра, который медленно, как во сне, двинулся ей навстречу по коридору.
– С тобой все в порядке, Фрэнни? О чем ты думаешь? Ты выглядишь так, будто больше не принадлежишь планете Земля.
– Все о"кей, – ответила она.
О"КЕЙ-О"КЕЙ-О"КЕЙ. Слова эхом отскакивали от стен коридора.
– Что ж, хорошо. Ты рада, что работаешь над выставкой?
– Очень рада.
– Хорошо.
ebooksa