– Как Эдвард?
– Нормально.
– Он с отцом?
– Да. Их поселили в каком-то отеле. Полиция помогает.
– Вообще-то они ко мне подбираются, а не к тебе. Но это правильно – перестраховаться не помешает. Снюты правильно решили.
– Я знаю… – Она вздохнула. – Сколько лет прошло, как мы в последний раз говорили про Эмануэльссона, и вот опять…
Тедди взял ее за руку. Кожа белая, как молоко.
– Ты не заметила номера на этой машине? Или, может, физиономию, кто стрелял?
Сара отняла руку.
– Очень расплывчатые картинки… и потом, было не особенно светло. Полиция тоже спрашивала. Номера я не запомнила, но физиономию… не могу сказать, чтобы помню, но, скорее всего, швед. И еще вот: что-то у него с правой половиной лица.
– Как это?
– Точно не скажу… но кожа странная. Неровная, что ли… в каких-то буграх.
Она кивком показала на картонную коробку на полу рядом со стулом.
– Здесь все, что у меня есть. Я попросила своего парня поехать домой, сходить в кладовку и притащить ее сюда. – Она помолчала. – В первый раз в жизни вмешиваю его в свои дела. Сама даже поднять не могу.
Тедди положил коробку на колени.
– Что здесь?
– Все, что есть. Документы о разделе жилья, когда Матс и Сесилия разводились. Аттестат о смерти, флешки с камер наблюдения на пароме, когда он прыгнул в море. Протоколы следствия, еще какие-то бумажки по делу о похищении… о твоем деле. Мои заметки. Много. Разберись. Эта коробка пролежала в кладовке четыре года. Я ее на всякий случай спрятала в чехол от спального мешка.
– И еще одно, Сара, – Тедди постарался говорить спокойно, но мгновенно почувствовал, сколько горечи просочилось в голос. – И еще одно… почему ты перестала со мной встречаться? Что случилось?
Сара опустила глаза.
– Какое это имеет значение сейчас? – тихо сказала она. – Подумай – наши шансы были не так уж велики. Долгосрочный прогноз сомнительный. Мягко говоря. Надо быть реалистами.