– Я ее снова пишу, она вам говорила? – Эд подошел к Руперту почти вплотную.
Карла едва сдерживала торжество, но при этом испытывала мучительную неловкость.
– Нет, сэр, не говорила.
– Стало быть, вы посвящены не во все, что происходит в прелестной головке нашей Карлы?
– Эд, довольно. – Лили поспешно подошла и взяла его под руку. – Пора ложиться спать.
– Чепуха. Небось молодому человеку хочется увидеть мою новую картину?
Руперт стоял такой же красный, как Карла.
– Только если это не доставит вам хлопот, сэр.
– Не доставит! А знаешь почему? Потому что я никогда не показываю незаконченных работ. Никогда! – Он развернулся и, стуча ногами, поднялся по ступенькам.
– Прошу прощения. – Лили покачала головой. – Эд устал, сейчас у него ответственный период. Он надеется на новый старт в карьере благодаря портрету Карлы. На этот раз Эд работает пастелью – совершенно новое для него направление.
– Понимаю. – Руперт уже овладел собой и вспомнил о манерах. – Артистический темперамент. Благодарю вас за прекрасный вечер.
Но вечер не был прекрасным, и все это понимали. Ночью Карла слушала через стену одну из самых громких ссор Эда и Лили.
– Почему ты был таким грубым? Будто ревновал мальчика к тому, что он по уши влюблен в Карлу!
– Ерунда, мне просто не нравится, когда какой-то щенок пялится на мои работы, отпуская снисходительные комментарии!
– Ничего подобного, он образец воспитанности!
– Я знаю, что он такое! Да и вообще, тебе-то какое дело? Тебя никогда не бывает дома!
– Может, Карле лучше съехать от нас? Разве в Лондоне мало хостелов? Почему ты предложил ей остаться? Изначально речь шла о том, что это на время.
– Ах, значит, теперь, когда ко мне вернулось вдохновение, ты хочешь вышвырнуть мою модель на улицу? Желаешь мне неудачи?!
По-лу-чи-лось, торжествовала Карла, крепко сжимая колени.
Однако утром супруги вели себя так, будто и не ссорились.