— Прошу вернуться, господин Дзуси, — остановил его Рябов.
Соколов ошеломленно посмотрел на капитана: что он еще задумал? Ну и выдержка у мужика! Лишь лицо немного бледнее обычного, но выражение лица упрямое и… спокойное, точно такое же, как вчера.
— Хотите заявить очередной протест? — едко спросил лейтенант, снова усаживаясь на диван.
— Нет. Считаю все происшедшее плохо разыгранным спектаклем. Я не успел задать вам несколько вопросов.
— О шифровке?
— Зачем же? Это ваш вопрос Я требую ответить, сообщено ли посольству СССР о нашем задержании?
— Мы послали в Токио человека…
— Но почему не воспользовались радио? Так быстрее.
— Это наше дело, — отрезал лейтенант.
— Когда будет освобождено судно?
— В ближайшее время.
— Когда будет сообщено о причинах обстрела парохода в то время, как оно легло в дрейф по приказу японского командования?
— Вопрос выясняется…
— Дата введения нового запретного района уточнена?
— Вопрос выясняется. Ведем переговоры с министерством.
— Имеете ли вы еще какие-либо претензии к нам?
— Пока нет.
— Благодарю за точные и ясные ответы… В таком случае что должен предпринять я, чтобы окончательно рассеять сомнения командования, выяснить недоразумение и тем способствовать быстрейшему освобождению судна?
— Ничего от вас не требуется. Стойте, пока не выпустим.
— Благодарю за искренний ответ. Все, вопросов у меня пока больше нет.