Ни испуга, ни удивления.
— Ты его не будешь убивать?
— Нет. Я просто должен потеряться. Поможешь?
— Помогу.
— Тогда запоминай, что следует сделать.
За несколько минут до прибытия в Бологое они добрались до своего вагона. Тосико пошла в купе, а Фризе остановился в тамбуре рядом с заспанной проводницей.
— Хорошо вас ободрали в нашем вертепе?
— Есть немножко, — усмехнулся Фризе — Вы не скажете, на станции билетная касса далеко от перрона?
— Зачем вам билетная касса понадобилась? — громко удивилась проводница. — У вас же билет до Питера!
— Я любопытный.
— Да рядом касса. Между первой и второй платформами.
Поезд осторожно, почти неслышно, остановился. Женщина открыла дверь, выглянула на перрон: хотела убедиться, нет ли пассажиров. Потом посторонилась, выпуская из вагона Владимира. Краем глаза он успел заметить, что «опекун» появился в тамбуре. Наверное, услышал его разговор с проводницей.
На улице было тепло, моросил едва заметный мелкий дождик.
Даже не дождик — морось. Запахи большой станции — машинного масла, мазута, металла, гари — слились в единый запах железнодорожных путешествий. Неповторимый, не слишком романтичный, но способный растревожить душу.
На противоположной стороне перрона остановился поезд-близнец, встречная «Красная стрела» на Москву.
Фризе огляделся. В центре перрона светились окна станционного здания. Он медленно шел вдоль вагона, пока не услышал, как из открытого окна позвала Тосико:
— Господин, ваш кейс!
Владимир взял из рук девушки кейс и побежал к вокзалу. Уже войдя в двери, оглянулся. Его «опекун» что-то спросил у проводницы, потом метнулся к окну, у которого стояла японка. На его вопрос, девушка показала рукой на противоположный состав. На «Красную стрелу», нацелившуюся на Москву.
Фризе спокойно подошел к окошечку кассы. У него было пусто. Все желающие обрести билеты, давно это сделали.
— На Москву, на «Стрелу» найдется место? — спросил он кассиршу.