Танцы на осколках

Когда за воровкой закрыли дверь, Брест, отстранившись от назойливой служанки, сел, стараясь справиться с головокружением. Глаза уже привыкли к темноте, и он мог различать смутные силуэты. Милка сидела, вжавшись в стену и «прижав уши», а Прежний сидел в углу и, что-то бормотал про себя.

- Что ты там гуторишь? – проворчал наемник

Гера некоторое время пошептал еще и наконец, ответил:

- Я молился за Катерину или за Мурку, как вы ее называете.

- Ты молишься? Я думал, что вы, Прежние, ни в бога, ни в черта…

- И много ты знал Прежних? – ответил вопросом на вопрос Гера.

- Уел, - согласился наемник. – Кто эти люди? И зачем она им?

Гера вытер дрожащей рукой испарину:

- Они приверженцы этой вашей новой церкви. А зачем она им? Хороший вопрос. – Он погладил сломанную ногу. - Они будут мучить ее. Долго. Сначала изнасилуют – пустят по кругу, потом буду пытать, но не до смерти, а так, чтобы выжила. Так будет повторяться изо дня в день, пока ее не сломают, или случайно не прикончат. Те двое, о которых я говорил: один наложил на себя руки – просто ушел во время копки торфа в болото и молча погрузился в жижу. А второй спятил, теперь только мычит и пускает слюни, где-то там, - и он кивнул в сторону.

Милка жалостливо всхлипнула и, прикрыв рот ладонью, во все глаза смотрела на рассказчика. Брест сморщился, потрогал свой затылок – на пальцах осталась кровь:

- Погоди, ты же говорил, что с тобой мужики сидели по началу, неужто их тоже снасильничали?

Гера промолчал в ответ, только опять откинулся на бревенчатую стену и закрыл глаза.

Наемник страшно выругался и ударил кулаком в стену. Выплескивая накатившее отчаяние, ударил еще раз. Он бил и бил, пока на костяшках не остались ошметки кожи, а голова не закружилась. Бреста вырвало.

Милка тихо плакала в углу:

- Но как же… Откуда ты-то все это знаешь? – она жалобно, с надеждой в голосе, обратилась к Прежнему.

Парень не стал отвечать, откуда-то из-за стен раздался страшный крик. Потом опять. Вопли теперь не прекращались. Крики заглушало звучное пение: стройный хор мужских и женских голосов.

Гера шумно втянул воздух:

- Прошу тебя, отключись, ты должна отключиться, забыться… - зашептал он. – Я опять тебя подвел…