Психомех

— Как хотите, — пожал плечами Кених, — но со временем вы откроете, сэр, что большие люди только подумают о чем-нибудь, а маленькие уже выполняют это. Управлять своей жизнью значит просто командовать другими, кто будет управлять ею за вас, только и всего.

— Да? Ты же знаешь, мне всегда нравилось действовать самому, и в любом случае ты никак не вяжешься с моими представлениями о маленьком человеке. К тому же, у тебя своя собственная жизнь.

— Вся заполненная вами, сэр.

— И это “сэр”. Так дело не пойдет.

— Очень хорошо, Ричард, но не в присутствии других. У тебя должен быть имидж.

Гаррисон повернул голову и внимательно посмотрел на сидящего рядом человека своими серебряными линзами, которые передавали звуко-картинки, звуко-изображение, как на экране радара, или телеметрические сигналы. Это изображение скоро станет для него знакомым, как его пять пальцев, и он будет доверять ему.

— Для тебя в этом что-то большее, чем деньги, Вилли Кених.

Кених взглянул на него и улыбнулся.

— В самом деле, так, Ричард. Мой старый хозяин решил стать вечным, бессмертным, и ты — с ним. Я верю, что ему удастся. Вместе вы будете.., очень могущественными. Самому мне никогда не удавалось представить мир, в котором я не существую. Я не могу вообразить себя мертвым. А как еще лучше сохранить свою жизнь, чем отдать ее в руки людей, которые знают, как продолжить ее бесконечно?

Еще десять дней они провели в горах Харна, где уже хрустел снег и подъемники для лыжников монотонно пережевывали черные обледеневшие тросы. Они остались на Рождество, что не входило в планы Гаррисона, но это решение навязала ему Сюзи. Она перевернула его жизнь вверх тормашками с того самого момента, как они встретились. Ему захотелось познакомиться с ней поближе, прежде чем они решат с Кенихом по поводу их так и нерасписанного “отпуска”.

Та, первая, встреча с Сюзи была почти волшебной, и она стала еще одним поворотным моментом в жизни Гаррисона. Он никогда не забудет ее. Эта встреча навсегда останется среди его самых нежных воспоминаний.

Середина декабря. Большой “мерседес” прошуршал шинами через мелкий, покрытый корочкой снег на земли пристанища Шредера. (Теперь Гаррисон владел машинами и домами как в Англии, так и в Германии.) Прежний владелец никогда не давал названия своему поместью в Харце, но Гаррисон собирался изменить этот порядок. С этого времени у него будет настоящее имя. У въезда на земли будет каменная арка, и железные буквы в девять дюймов высотой изогнутся по верхнему краю этой арки объявляя — “Пристанище Гаррисона”. Возможно, это название никогда не появится на географической карте, но это будет лучше, чем просто “здесь” или “в Харце”.

Гаррисон как раз закончил описывать, как он хотел бы сделать арку и надпись, когда Кених остановил автомобиль. Предупрежденный о приезде персонал встречал их на улице. Среди людей была и Сюзи. Гаррисон почувствовал присутствие большой собаки прежде, чем “увидел” ее.

Она была на цепи, послушная, но неугомонная, у ног одного из “людей из леса”.

— Отпустите собаку, — приказал Кених, когда помог Гаррисону выйти из автомобиля.

Гаррисон услышал звяканье цепи и низкое размеренное тяжелое дыхание. В морозном воздухе он учуял острый специфический собачий запах. Подняв меховой воротник, он ждал.

— Она подозревает, что вы здесь, но не позволяет себе поверить, — прошептал Кених. — Она нюхает воздух, смотрит на вас. Вот! Ее внимание ожило! Назови ее имя, нет, прошепчи его, только ее имя.

— Сюзи, — Гаррисон почти выдохнул это слово.

Низкое тяжелое дыхание стало глубже, участилось, раздалось поскуливание.

— Она приближается! — произнес Кених. — Вся трепещет, но теперь она верит. Она нашла своего Хозяина, Бога, которого обещал ей Ганс Хольцер!