Талтос

– Нет, солнышко, ты здесь ни при чем. – Улыбка Майкла была теплой и ободряющей.

– Все потому, что я рассказала ей о нас, – настаивала Мона. – Я не хотела. Но все получилось как-то само собой – в первое же утро. Все это время я боялась тебе признаться. Я была уверена, что она восприняла мои слова спокойно, точнее, даже осталась совершенно равнодушной. Я не хотела… Именно после этого она замолчала и больше не произнесла ни слова. Ведь я права? Скажи! Роуан замолчала после моего появления?

– Милая малышка, да не казни ты себя, – отозвался Майкл, старательно вытирая липкую лужу с кухонного стола.

Он терпеливо утешал Мону, но она чувствовала, как он устал от всего происходящего, и ей стало стыдно.

– Она перестала говорить за день до этого, Мона. Я уже упоминал об этом. Ты просто забыла. – Майкл слегка улыбнулся, словно посмеиваясь над собой. – Тогда я еще не понимал, в чем дело. – Он снова перемешал сок. – Ладно, теперь предстоит решить важный вопрос: с яйцом или без яйца?

– Яйцо?! Да разве можно класть яйцо во фруктовый сок?

– Разумеется можно. Ты ведь никогда не жила в Северной Калифорнии, не так ли? Такая смесь – первоклассный образец здоровой пищи. А Роуан необходим протеин. Но есть другая проблема, старая, давно известная: в сыром яйце может содержаться сальмонелла. Рушатся семьи, меняется мир, но сырое яйцо по-прежнему представляет опасность. Наверное, в прошлое воскресенье следовало спросить мнение Мэри-Джейн на этот счет.

– Опять Мэри-Джейн! – Мона тряхнула головой. – Проклятое семейство!

– Сам я в этом не разбираюсь, – продолжал Майкл. – Но Беатрис считает, что сырые яйца опасны, а она понимает, о чем говорит. Хотя, когда я учился в старших классах и играл в футбол, каждое утро забрасывал сырые яйца в молочный шейкер. Селия говорит…

– Господь Создатель! – Мона превосходно имитировала голос и интонацию Селии. – Что тетушка Селия знает о сырых яйцах?

Ее уже и так тошнило от бесконечных семейных дискуссий по поводу даже самых незначительных проявлений у Роуан симпатии или антипатии, анализов крови Роуан, цвета мочи Роуан… И если ее втянут в еще более бессмысленные и бесполезные дебаты, то она завопит, чтобы ее немедленно оставили в покое.

Быть может, ей досталось больше других, потому что она стала наследницей? Ведь с того дня, как об этом было объявлено, все только и делали, что наставляли неопытную, не знающую реальной жизни девочку, давали советы и опекали так, словно инвалидом была она. Мона тогда развлекалась тем, что огромными буквами набирала на компьютере насмешливые заголовки:

«ДЕВОЧКА РАСШИБЛА ГОЛОВУ О ГИГАНТСКУЮ КУЧУ ДЕНЕГ», «БЕСПРИЗОРНАЯ МАЛЫШКА УНАСЛЕДОВАЛА МИЛЛИАРДЫ! АДВОКАТЫ В УЖАСЕ!»

Нет, сегодня она не хочет приводить кого-либо в ужас. Впрочем, идея в принципе неплохая.

Внезапно Мона почувствовала себя настолько скверно, что плечи ее затряслись и из глаз неудержимо хлынули слезы, как у горько обиженного ребенка.

– Послушай, солнышко, я уже говорил тебе и повторяю еще раз: она замолчала за день до твоего прихода, – вновь принялся утешать ее Майкл. – Я пересказал тебе ее последние слова. Мы сидели здесь же, у стола. Чуть раньше она сказала, что умирает по чашке новоорлеанского кофе. И я сварил ей целый кофейник. С момента, когда она пришла в себя, прошло примерно двадцать два часа, и все это время она практически не спала… Быть может, это и стало причиной… Я видел, что ей необходим отдых… В общем, она пила кофе… А потом… Потом она сказала: «Майкл, мне нужно выйти на воздух. Нет, ты останься. Я хочу немного побыть одна».

– Ты уверен, что это были ее последние слова?

– Абсолютно. Я хотел позвать всех и сообщить, что с ней все в порядке. Быть может, этим-то и напугал ее? Я, во всяком случае, не исключаю такой возможности. Так или иначе, я все-таки пошел вместе с ней. За время прогулки она не произнесла ни слова и с тех пор ни с кем не разговаривает.

Майкл взял сырое яйцо, разбил его о край пластикового блендера и, раскрыв скорлупу, разделил белок и желток.

– Не думаю, что своим откровением ты причинила Роуан боль. Точнее, я абсолютно уверен, что нет. Конечно, лучше бы тебе не посвящать ее в события той ночи. Если хочешь знать, я сам собирался признаться ей в преступлении: в изнасиловании ее кузины. – Он пожал плечами. – Женщины часто сами провоцируют нас на такие поступки. А потом… – Во взгляде Майкла читался укор. – Мы не осмеливаемся рассказать, а они осмеливаются. Но суть не в этом, а в том, что, скорее всего, она тебя даже не слышала. Думаю… ей это абсолютно безразлично… Майкл умолк.