«Искусство принадлежит народу». Руководство областного управления Комитета государственной безопасности слова вождя мирового пролетариата восприняло буквально. Творческие коллективы ведомственного клуба, разместившегося в специально выстроенном здании, были известны всему Союзу. Самодеятельный театр с успехом гастролировал в Москве и Ленинграде. А вокально-инструментальный ансамбль приглашали даже за рубеж. В страны Варшавского договора[35], естественно.
Однако собравшиеся в актовом зале в три часа ночи люди мало походили на актеров и музыкантов. Они прилетели в самый крупный областной центр Казахской ССР разными рейсами со всех концов огромной страны. Каждый имел командировочное удостоверение и направлялся на одно из многочисленных предприятий Караганды. Ни один из них на указанное в удостоверении предприятие не явился. Обычно бдительные первые отделы[36] не забили по этому поводу тревогу.
Несмотря на различия в возрасте и национальности, командированные походили друг на друга как родные братья. Они и были братьями, только не по крови. Сидящие в зале и внимательно слушающие коренастого человека в штатском представляли особую касту силового ведомства. Они были «волкодавами», элитой Комитета государственной безопасности. Каждый из них мог в одиночку, без поддержки и прикрытия, провести силовую акцию на чужой территории против численно превосходящего противника. Каждый из них стоил трех хваленых агентов с двумя нулями[37]. Единственное, что они не умели, вернее, давно разучились – это удивляться. Поэтому, не проявляя эмоций и ничего не записывая, вникали в детали предстоящей операции. Если командование посчитало необходимым собрать такие силы всего лишь для задержания семидесяти шести штатских и пяти офицеров милиции, значит, так нужно. Начальству виднее.
Между тем к зданию клуба съезжались «Волги» с шашечками. Вызвать по телефону такси этой ночью в городе Караганде было невозможно. Пытавшиеся поймать такси на улицах с досадой провожали глазами габаритные огни уезжающих автомобилей. Все машины таксопарка спешили на один адрес.
В зал вошла группа местных сотрудников комитета. Операция «Картель» вступила в активную фазу.
Попасть в «лазарет» – мечта каждого подследственного. Еще лучше в гражданскую больницу, но это если очень повезет. Или за очень большие деньги. Конечно, и в «лазарете» не курорт, но по сравнению с душной камерой, нарами в три ряда и изолированными гражданами в количестве в несколько раз превышающем санитарные нормы, условия вполне сносные.
Спортсмену повезло, если не считать сильно пострадавшего глаза и ареста. Зато сразу определили на койку, а не на нары. Всего-то двенадцать человек в большой светлой палате. На окнах решетки, но окна настоящие, не квадратики под потолком. И кормят сносно. Не домашний обед у мамы, но есть можно. В супе даже мясо попадается. Каша перловая, зато с курицей. И допросами особо не донимают. Тяжелораненый как-никак.
После ужина, устроившись поудобней на койке и натянув до подбородка тонкое одеяло, Спортсмен предается приятным мечтаниям. Мечты незамысловатые и крутятся вокруг одного и того же эпизода. Вот он выходит из тюрьмы, подкарауливает вредную тетку со шпилькой около подъезда. Далее события развиваются по нескольким сценариям: он сворачивает тетке шею, или затаскивает орущую тетку в подвал и долго бьет, потом сворачивает шею, или сначала насилует дочку на глазах тетки, потом обеим сворачивает шеи.
Под эти сладкие мысли Спортсмен засыпает. И не слышит, как глубокой ночью в палату тихо входит мужчина в белом халате и медицинской маске. Под храп соседей тихо проходит к койке, проверяет номер на спинке кровати, осторожно, почти нежно кладет одну ладонь спящему на затылок, другую на подбородок и резким уверенным движением сворачивает шею.
Глава 14
Комендант общежития станции скорой медицинской помощи Светлана Ивановна Бабушкина, дама с тяжелым взглядом и громким голосом, выросла в семье потомственного чекиста. Деда, майора НКВД, расстреляли в тридцать девятом. В сороковом посмертно реабилитировали. Отец, подполковник Комитета государственной безопасности, в пятьдесят третьем проходил по делу Берии[38]. Не был осужден, но отправлен в отставку, после чего спился и умер. От деда и отца Светлана Ивановна унаследовала чекистский характер: подозрительность и недоверие к людям. Из-за чего от нее сбежали двое мужей.
Общежитие Светлана Ивановна держала в ежовых рукавицах. Жильцы коменданта боялись и предпочитали лишний раз не встречаться. Вахтеры при приближении вставали по стойке смирно и четко, по-военному, рапортовали о происшествиях на вверенном объекте. Разве что честь не отдавали, поскольку были сугубо гражданскими лицами.
Надо отдать должное, жесткое управление приносило плоды: в общежитии всегда был порядок, лифты работали, вахтеры на посту не спали.
Светлана Ивановна жила здесь же в служебном помещении, в блоке номер один, рядом с лифтом. Страдая от бессонницы, Бабушкина дважды, иногда трижды за ночь устраивала обходы: проверяла вахтеров, поднималась на этажи. В эту ночь первый обход состоялся в два часа. Первым делом Светлана Ивановна выслушала рапорт вахтера, пенсионерки Зыковой. Сделала пометку в блокноте – проверить комнату триста двенадцать: фельдшер Ивашкин опять вернулся навеселе. Нахождение в семьсот второй комнате незарегистрированной в общежитии студентки Шуровой фиксировать в блокноте не стала. К доктору Сергееву комендант относилась благосклонно, иногда обращалась за консультацией. Светлана Ивановна опасалась инсульта, от которого скончалась мама в возрасте пятидесяти четырех лет. Распорядившись и дальше проявлять бдительность, Бабушкина продолжила обход. Поднимаясь по лестнице, обнаружила незакрытое окно между первым и вторым этажами. На подоконнике следы ботинок, одни размером сорок пятый, не меньше, другие сорок второй. Глаз у Светланы Ивановны наметанный, не хуже Зверобоя[39] умеет следы различать. Втайне от всех Бабушкина зачитывалась романами Фенимора Купера.
Итак, налицо незаконное проникновение! Окно находится над козырьком крыльца, и залезть через него труда не представляет, чем иногда пользуются жильцы, желая обойти вахтера. Светлана Ивановна уже трижды направляла служебку в хозяйственную часть «Скорой помощи» с просьбой выделить деньги на установку решетки, но преодолеть бюрократические барьеры пока не смогла. Получала стандартные отписки: «Установка решетки бюджетом текущего года не предусмотрена». Вот вам и не предусмотрена! Сейчас обчистят какую-нибудь комнату. Жильцы часто на ночных сменах, а замки на дверях несерьезные.
Светлана Ивановна быстро поднялась на третий этаж, разбудила верного помощника Сашу Каратаева, мастера спорта по самбо. Саша частенько помогал урезонивать не в меру расходившихся жильцов, за что занимал отдельную комнату в блоке триста шесть. Не положенную простому фельдшеру, тем более холостому.
ebooksa