— Дорогая, — говорит она. — Пожалуйста, убери руки от раны.
— Не могу, — стонет Линн. — Мне больно.
— Я знаю, что больно, — говорит доктор. — Но я не смогу осмотреть твою рану, если ты не покажешь мне ее.
Юрай встает на колени напротив врача и помогает ей убрать руки Линн от живота. Врач убирает рубашку Линн. Пулевое ранение — лишь маленькое красное отверстие на коже Линн, но то, что его окружает, больше похоже на синяк. Никогда прежде не видела таких темных синяков.
Врач морщит губы, а я понимаю: состояние Линн немногим лучше, чем у мертвеца.
— Вылечи ее! — требует Юрай. — Ты можешь это сделать. Вылечи ее!
— Напротив, — возражает врач, смотря прямо на него. — Вы подожгли это здание; этажи, на которых размещалась больница, сгорели. Вылечить ее не в моих силах.
— Ведь есть другие больницы! — он почти кричит. — Ты можешь взять оттуда свои инструменты и вылечить ее!
— Ее состояние слишком тяжелое, — тихим голосом отвечает врач. — Если бы вы не сжигали все на своем пути, я могла бы попытаться. Но в этой ситуации мои старания будут бесполезными.
— Заткнись! — говорит он, нацеливая пистолет прямо в ее грудь. — Это не я сжег твою больницу! Она моя подруга, и я… я просто…
— Юри, — говорит Линн. — Замолчи. Уже слишком поздно.
Он роняет пистолет, и тот с гулким стуком падает на пол. Юрай берет Линн за руку, его губа подрагивает.
— Я тоже ее подруга, — говорю я Афракционеру, который наставил на меня пистолет. — Не могли бы вы держать меня под прицелом где-то вон там?
Они пропускают меня, и я бегу к Линн, хватая ее свободную руку, липкую от крови. Я игнорирую стволы пистолетов, направленные мне в голову, и сосредотачиваюсь на лице Линн, на лице странного желтоватого цвета.
Но она, кажется, не замечает меня. Она сосредоточена на Юрае.
— Я рада, что не умерла, когда была под симуляцией, — слабо говорит она.
— Ты не умрешь и сейчас, — отвечает Юрай.
— Не будь глупым, — говорит она. — Послушай, Юри… Я тоже любила ее. Любила.
— Кого ты любила? — спрашивает он, его голос дрожит.
— Марлен, — отвечает Линн.