Чаща

Дракона было трудно спутать с деревенскими. Ему бы следовало быть стариком — седым и сутулым — ведь он сотни лет просидел в башне, а он оказался высоким, стройным, чисто выбритым с гладкой кожей. С первого взгляда я бы приняла его за молодого человека чуть старше меня самой. Я бы улыбнулась кому-нибудь вроде него за праздничным столом, и возможно он пригласил бы меня танцевать. Однако его лицо казалось каким-то неестественным: словно годы были над ним не властны, но все равно в уголках глаз со временем появились морщинки от моргания. И все же, оно не было отталкивающим, хотя из-за отчужденности казалось неприятным. Все в нем как бы говорило: я не один из вас, и не собираюсь с вами сближаться.

И разумеется, Дракон был богато одет. На деньги, потраченные на вышивку его жупана, не принимая в расчет золоченных пуговиц, наша семья могла бы прожить целый год. Тем не менее, он был худым, словно из-за неурожаев три четверти времени жил впроголодь, и держался настороженно, словно охотничий пес — будто все, чего ему хотелось больше всего на свете, это побыстрее отсюда убраться. Для нас это был худший день в жизни, но у него на нас не было времени. Данка начала свою речь словами:

— Позвольте, милорд, представить вам этих… — но он прервал ее:

— Да-да. Давайте приступим.

Стоявший рядом со мой отец поклонился, положив обжигающе горячую руку мне на плечо. Матушка крепко сжала другое плечо. Они покорно отошли к остальным родителям. Инстинктивно мы всей дюжиной встали плотнее. Мы с Касей стояли ближе к краю. Я не посмела взять ее за руку, но держалась поближе, соприкасаясь с ней ладонями, и глядела на Дракона, ненавидя, как он прохаживается вдоль ряда и осматривает каждую девушку, приподнимая лица за подбородок.

Он с нами не заговорил. Не перемолвился и словом со стоявшей рядом со мной девицей из Ольшанки, несмотря на то, что ее отец Борис был лучшим коневодом во всей долине, а на ней было надето ярко-красное шерстяное платье, и ее темные волосы были заплетены с красными лентами в две прекрасные длинные косы. Когда настала моя очередь, он хмуро оглядел меня холодными темными глазами и, скривив губы, спросил:

— Твое имя, девочка?

— Агнешка, — ответила или попыталась ответить я, обнаружив, что мой рот пересох. Я сглотнула и повторила шепотом: — Агнешка, милорд. — Мое лицо горело. Я опустила глаза. Тут я заметила, что несмотря на все старания, по подолу платья расплылись три больших грязных пятна.

Дракон пошел дальше и задержался, рассматривая Касю, как еще не сделал ни разу. Он стоял, взявшись за ее подбородок с довольной улыбкой, скривив тонкие жесткие губы, а Кася смело, не моргая глядела в ответ. Она не пыталась как-то испортить свой голосок хрипом или шепелявостью, а мелодично и твердо произнесла: — Кася, милорд.

Он снова ей улыбнулся, не благодарно, а словно довольный кот. Дракон двинулся дальше, но лишь для порядка, едва взглянув на двух оставшихся претенденток. Когда он закончил и с той же довольной улыбкой повернулся, направляясь обратно к Касе, я услышала, как за нашими спинами Венса судорожно втянула воздух, почти всхлипнув. Но тут он снова нахмурился и посмотрел прямо на меня.

Я позабыла про все на свете и схватила Касю за руку. Я крепко стиснула ее ладонь, а она так же крепко стиснула мою в ответ, но быстро отпустила. И я, чувствуя, как горят щеки, от страха сцепила руки перед собой. В ответ Дракон только сильнее прищурил глаза. Затем он поднял руку, и над его пальцами появилась крохотная бело-голубая шаровая молния.

— Она ничего такого не хотела, — храбро-прехрабро сказала Кася, чего я не сумела сделать ради нее. Хоть и дрогнувший ее голос прозвучал громко, а я, уставившись на этот шарик, дрожала словно заяц: — Пожалуйста, милорд…

— Умолкни, девочка, — произнес Дракон, и протянул руку ко мне: — Бери.

— Мне… что? — испугалась я еще сильнее, словно он швырнул его мне в лицо.

— Не стой как идиотка, — ответил он. — Бери.

Моя рука дрожала так сильно, что когда я подняла ее, то все, что мне удалось, несмотря на страх, это смахнуть шарик с его пальцев. Его пальцы показались лихорадочно горячими. А шаровая молния оказалась холодной как мрамор, и ничуть мне не навредила. Облегченно вздохнув, я взяла ее пальцами и начала разглядывать. Дракон с раздраженным видом уставился на меня.

— Что ж, — весьма невежливо буркнул он, — стало быть, это ты. — Он отобрал у меня шарик и на мгновение сжал его в кулаке. Тот исчез так же быстро, как появился. Дракон повернулся и сказал, обращаясь к Данке:

— Пришлите дань, когда сможете.

Я так ничего толком и не поняла. Думаю, никто не понял, даже мои родители. Все случилось настолько быстро, а я так полностью была ошарашена тем, что привлекла к себе его внимание. Я даже не успела обернуться, чтобы попрощаться с родителями, как он ухватил меня за руку. Только Кася дернулась. Я обернулась к ней и заметила, как она тянется ко мне на защиту, но Дракон нетерпеливо дернул меня за собой, и я, неловко спотыкаясь, провалилась за ним в дыру в воздухе.

Когда мы очутились по другую сторону, я прижимала вторую руку ко рту, чтобы сдержать рвоту. Когда он отпустил мою руку, я рухнула на колени и, не глядя, опустошила желудок. Я услышала сдавленный вздох отвращения, поскольку заляпала носки его элегантных длинноносых сапог, и он сказал: