Рассудок ждал грохота столкновения, но и боевая машина, и парашют просто канули и пропали, прорывая ткань мироздания за тридевять звезд от Земли.
А самолеты наплывали и наплывали, грузы сыпались и сыпались – ЗРК «Волхов», БМД, две «Шилки» с целыми «букетами» парашютов, платформа, загруженная бочками с соляром.
– Внимание! – заговорил репродуктор. – Осталось сорок секунд. Тридцать пять секунд. Тридцать секунд. Закончить сброс!
– Сейчас тоже будет интересно, – оживился Марк.
Кузьмичев пригнулся к окулярам.
– Сейчас устье схлопнется!
Ослепительная сиреневая вспышка высветила луговину, и полость внутри параболоида заполнили темные струи то ли воздуха, то ли материализовавшейся тьмы.
Станция заколебалась и оплыла, а из Д-камер ударили радужные столбы пламени. Загрохотало. Стены бункера шатнулись, и все стихло.
И тут же с ясного неба повалил снег, у земли обращаясь в дождь. Капли падали, шипели на раскаленном грунте и парком возвращались в небо.
– Здолово-о… – выдохнул «Александр Сергеевич», впечатленно тараща глазята.
– Да уж… – проговорил Георгий.
– Товарищи! – провозгласил Луценко. – Просьба не покидать убежища! Снаружи плюс сто!
Собравшиеся походили, пообщались, полня бункер шумным многоголосьем. Говорили все сразу:
– Дорого, дорого нам эти запуски обходятся… Одного бериллия сколько! Пять тонн рениевых контактов…
– Ну, оно ж не пропадает. Выколотим и – на переплавку!
– Все равно… Энергонакопители летят, половину менять приходится…
– А что ж вы хотите! Такая конденсация энергии. Гигаватты!
– А делать стационар – еще дороже. Придется заодно и электростанцию строить мощностью с Братскую ГЭС.
– Нет, это задание на завтра и послезавтра…
Марк подергал Кузьмичева за рукав.