— Ага. — Янка кивнула. — Я вообще-то не очень рассмотрела, кто стрелял. Мы со Смагиным целовались.
Суваев негодующе скрежетнул зубами.
— Ё-мое! — всплеснула руками Юлька. — Так что получается, стреляли в капитана?
— Именно так и получается, — буркнул Суваев, оглядываясь. — Куда они побежали, а?
— В рукав. Вон в тот.
— Пошли-ка, Курт…
И Суваев со всех ног бросился в указанном направлении. Ботинки скользили по наклонному полу, гладкому, словно олимпийский лед. Курт поспешил следом, и Юлька Отчаянная, конечно же, не пожелала отсиживаться в уголке.
В рукаве было сумрачно и сухо; воздух казался ощутимо плотным, словно давление здесь было выше, чем в пузыре-развязке. Вдалеке еле заметно тлели два габаритных огня быстро улепетывающей платформы и неясные силуэты людей. Люди приближались.
Суваев благоразумно вжался в стену, чтоб не маячить на фоне светлого пятна — входа в пузырь-развязку. Риггельду и Юльке объяснять смысл ухода в сторону не пришлось — сами мгновенно убрались.
Двое в мутной полутьме рукава тотчас залегли.
— Наверное, это Ромка со Смагиным, — прошептала Юлька. — Позвать их что-ли?
И, не дожидаясь ответа, звонко выкрикнула в бесконечную с виду трубу-тоннель:
— Рома! Это ты?
— Юлька? — донесся искаженный эхом ответ. Суваев не без труда опознал голос капитана.
— Я, кэп! Нас трое, я, Курт и Пашка.
Вдалеке обе фигуры поднялись с гладкого пола и, пригибаясь, стремительно побежали вдоль стен рукава. Спустя пару минут Рома и Смагин, бесшумно, будто бесплотные тени, приблизились на расстояние нескольких метров.
Комбинезон Смагина с одного боку был грязен и изорван, словно его с размаху протащило юзом по дасфальту. У Ромки на щеке багровел большой продолговатый синяк. Оба держали в опущенных руках бласты — Рома стандартный «Витязь», а Смагин — усиленную модель, двухпотоковый «Гарпун».
— Ого! — сказал Суваев и присвистнул. — По вам стреляли, кэп?
— По нам, — буркнул Рома недовольно. — По кому же еще?
— Кто?