— Я осторожен, Горец. Я очень осторожен. Я вообще из логова не выхожу.
Аленка поставила перед Шадриным чашечку кофе и нахально уселась к столу, рядом со Жженым. Тот смерил ее на удивление равнодушным взглядом — раньше Жженый глядел на Аленку голодно, как зимний волчара. Совсем еще недавно.
«Похоже, он ее трахает», — подумал Шадрин совершенно не к месту.
— …ели партнер так себя ведет, начинаешь задумываться о целесообразности партнерства! — пыхтел в трубке Гордяев. Он бы еще долго пыхтел, но Шадрин его прервал:
— Слушай, Горец, не полощи мне мозги. Говори, чего нужно, и катись со своей ругней куда подальше.
Гордяев моментально заткнулся. Он всегда был таким: много болтал, прежде чем удавалось вытянуть из него суть. Суть обыкновенно умещалась в две-три фразы, но времени на весь разговор уходило редко когда меньше десяти минут.
— В общем… Сегодня сбор. В четыре. В «Пальмире». Не опоздай.
— Не опоздаю.
— И этих своих… коллег позови. Я на них взглянуть хочу.
— А чего на них глядеть? — уныло протянул Шадрин. — Чай не бабы. Да и видел ты их сто раз.
— Ничего-ничего, здесь еще не видел. Дотошность еще никому не вредила.
— Вредила, — возразил Шадрин. — Жигана вспомни.
Но Гордяев не оценил.
— Ладно, увидимся… — буркнул он и отключился.
— Увидимся, — передразнил Шадрин. — Нужен ты мне… если б не пушечки.
Жженый глядел на него с восхищением — не то что на Аленку.
— Ловко вы его, босс! Мордой по столу!
— Подумаешь, подвиг! — отмахнулся Шадрин. — Фрайера отшить…
Он быстро набрал номер Тазика. Дождался ответа.
— Тазик? Мое. Как оно? Ну и ладно. Горец в четыре потрещать собирает. В «Пальмире». Будет и Плотный, как без него. Ну, пока…