Когда их вызвал унтер, азанни все еще продолжали совещаться.
— Эй, Сизый! Где вы там!
Сизый встрепенулся:
— Тут! На месте.
Мотыга тоже оживленно прислушивался — звук началь-ницкого голоса был первым посторонним звуком за несколько часов.
— Можете возвращаться. За вами послали бот, он вот-вот сядет немного в стороне от разлома. Как поняли?
— Поняли, возвращаемся. Полковнику доложиться?
— Не нужно, он уже в курсе. Просто разворачивайтесь и идите, солдаты вас пропустят.
«Пропустят? — подумал Мотыга мимоходом. — Интересно. А что, могли и не пропустить?»
— Пошли, Мотыга, — сказал Сизый, подхватывая с земли рюкзак с инструментом. — Жрать охота — спасу нет…
— Ага, — подтвердил Мотыга. — Мне тоже.
Солдаты пропустили их без возражений — даже не шевельнулись, когда горняки прыгнули сквозь оцепление к наружному каналу.
Под открытым небом оцепление тоже было. Двойное. Первая линия сразу около разлома, вторая — чуть в стороне. Развернутых орудий насчитывалось уже больше десятка, а над разломом застил небо гигантский блин крейсера азанни.
«Ну и ну! — еще больше изумился Мотыга, хотя еще мгновение назад ему казалось, что удивляться дальше уже невозможно. — Нешуточное дело… Ох нешуточное…»
Горняцкий бот поднырнул под брюхо крейсера мизерной искоркой и быстро пошел на снижение. Несколько истребителей сопровождали его до самой поверхности. Сизый и Мотыга прыжками направились к месту посадки.
Удивительно, но унтер присутствовал в боте лично.
Едва задраили шлюз бота, Мотыга отключил поле скафандра и с облегчением погрузился в мир нормального звука. И нормального тяготения.
— Фу-у-у!!! Ну и денек! — выдохнул он с чувством.
Унтер с мобильником в руке только отмахнулся. Видимо, у него денек выдался не легче. Да и не у него одного, наверное.
— Перо, я семнадцатый, принял искомых на борт, разрешите взлет?