Капитан согласился. Ведь если джентльмен не раскошелится, он может вернуть сэра Оливера на берег.
На этом они расстались.
На грубом лице искателя приключений бродила улыбка. Если бы мастер Лайонель видел ее, он спросил бы себя, насколько безопасно обделывать такие дела с негодяем, который будет верен только пока это ему выгодно. А в этом случае мастер Лей видел возможность получить выгоду за вероломство. Совести у него не было, но он, как все негодяи, любил перехитрить большего негодяя. Он ловко надует мастера Лайонеля и, размышляя об этом, он весело захохотал.
Глава VII
В западне
Почти весь следующий день мастер Лайонель не был в Пенарроу под тем предлогом, что ему надо было делать покупки в Труро. Было около половины седьмого, когда он вернулся. Входя в холл, он встретил сэра Оливера.
– У меня есть для вас известие из замка Годольфин, – объявил он и увидел, что брат его побледнел. – У ворот меня встретил мальчик и сказал, что миссис Розамунда желает с вами немедленно говорить.
Сердце сэра Оливера почти остановилось, потом сильно забилось. Может быть, она со вчерашнего дня смягчилась. Наконец-то она соглашается повидать его.
– Да благословит тебя бог, за это хорошее известие, – ответил он, и в голосе его был восторг. – Я сейчас отправлюсь. – И он тотчас же вышел. Он так торопился, что даже не захватил тот кусок пергамента, который должен был говорить за него. Это было очень важное упущение.
Мастер Лайонель не произнес ни слова, когда брат его выходил. Он был смертельно бледен, и ему казалось, что он задыхается. Когда дверь закрылась, он вдруг пошевельнулся и выскочил за сэром Оливером. Но страх заглушил голос совести. Если он не исполнит того, что задумал, то может заплатить за это жизнью.
Он повернулся, и дрожа побрел в столовую. Там он увидел, что стол накрыт к ужину, как в ту ночь, кого он, спотыкаясь, вошел с раной в боку и сэр Оливер ухаживал за ним и спасал его. Он не подошел к столу, а сел у камина, протянув руки над огнем. Он весь похолодел и дрожал с головы до ног. Даже зубы его стучали.
Никлас вошел, чтобы спросить, будет ли он ужинать. Он неверным голосом ответил, что хотя уже поздно, он будет ждать возвращения сэра Оливера.
– Разве сэр Оливер уехал? – удивленно спросил слуга.
– Он только что вышел, не знаю куда, – ответил Лайонель. – Но раз он не ужинал, значит, он ушел не надолго.
Часы над конюшней пробили восемь. Лайонель мысленно видел, как брат его торопливо приближается к воротам замка Годольфин, из темноты отделяются темные фигуры и молча бросаются на него. Он видел, как он несколько секунд борется, лежа на земле, но ему связывают руки и ноги, засовывают в рот кляп, несут по откосу на берег к ожидающей его лодке.
Он просидел так еще полчаса. Теперь все было кончено, и эта уверенность, казалось немного успокоила его.
Вошел Николас, бормоча что-то о том, не случилось ли с его хозяином какого-нибудь несчастья. Мастер Лайонель презрительно отверг это замечание. Продолжая притворяться, он сказал, что не будет больше ждать, после чего Николас принес ему ужин. Он уже был в конюшне и видел, что сэр Оливер ушел пешком.
Между тем мастер Лайонель должен был делать вид, что он ест, хотя в действительности есть было для него немыслимо. Потом и он притворился, что начинает беспокоиться и присоединился к Николасу. Так они провели полную уныния ночь, а на рассвете разбудили слуг и послали их обыскать окрестности и объявить об исчезновении сэра Оливера. Лайонель сам отправился в Арвенак спросить сэра Джона Киллигрю, знает ли он что-нибудь об этом деле.
Сэр Джон был очень удивлен и поклялся, что уже несколько дней не видал сэра Оливера. Он был очень любезен с Лайонелем, который ему нравился, так же, как нравился вообще всем. Манеры юноши были нежны и кротки, он так отличался от своего дерзкого надменного брата, что его добродетели еще яснее оттенялись этим контрастом.
– Клянусь вам, я ничего про него не знаю, – сказал сэр Джон. – Я не имею обыкновения тайно нападать на своих врагов.