Рубежник

— Да нет, хозяйка же до ведуньи доросла, а младенцев я в доме не видел. Может, конечно, в лес куда ходила, — тут он задумался. — Да шучу я. Я тоже остряк. Со мной тебе тоже тяжело первое время будет.

— Будем надеяться, что только первое. И какой у прошлой хозяйки хист был, на что заточен? — не унимался я.

— Кто ж про то тебе скажет? — пожал плечами бес. — Рубежники про свой хист молчат. Это главное правило.

— А ведунья — это что-то серьезное?

— Конечно, — подтвердил Григорий. — Сначала, когда первый хист получаешь, он на твоем теле отметиной выходит. Чаще всего рубцом возле сердца. И каждый раз, когда сильнее становишься, новая отметина появляется. Вот пять таких рубцов соберешь, тогда хист первый шажок сделает. Тебе подарит то, в чем нуждаешься больше всего. С тех пор можешь ведуном зваться.

Интересно, а в чем я больше всего нуждаюсь? Первое, что пришло на ум — перемещение во времени. Все бы отдал, чтобы вернуться во вчера и избежать встречи со старухой. Но тут уж ничего не поделаешь. Назад даже секунды на три вернуться нельзя, иначе бы я таких дел наворотил!

— Если и дальше с хистом дружить будешь, — продолжил бес, — то когда десять рубцов получишь, станешь кощеем.

— Кощеем? Это который над златом чахнет?

Вопрос вызвал у Григория легкую усмешку.

— Так раньше всех сильных рубежников называли. Убить их непросто, ведь они почти бессмертные. Потому и пошли россказни о таких.

— Понятно, обобщенный образ нескольких людей наша мифология заключила в одного персонажа.

— Ты ученый, что ли? — с некоторым страхом спросил Григорий.

— Перед армейкой три года в Питере учился. А что после кощея, когда пятнадцать рубцов получишь?

— Ты бога-то не гневи, — нахмурился бес. — До кощея дорасти — уже удача небывалая. А он уж вовсе за изнанную грань собрался.

— Хорошо, хорошо, — миролюбиво ответил я. — А что если я, к примеру, не хочу девственниц растлевать или в крови купаться?

— Так все легче легкого, — почему-то обрадовался бес. — Просто рубежника какого убьешь, да и все. Или нечисть. Только лучше бы по закону, чтобы он тебя на поединок вызвал, а ты согласился, иначе воевода или даже сам князь накажет. Можно еще законооступников искать. Таких убивать завсегда разрешается.

Снова здорово. Еще и воевода какой-то выискался. Хотя все разумно. За всем этим бесовством должен кто-то приглядывать. Но чем больше Григорий рассказывал мне о внутренней кухне «рубежников», тем меньше мне все это нравилось. Я даже начал искать хоть какие-то новые плюсы в своем новом амплуа.

— Григорий, я теперь что, получается, фаерболами могу пулять и всякую магию фигачить?

— Про ферболы не знаю, не слышал о таком, — честно признался собеседник, — но обряды, ритуалы и прочие вещи все на хисте завязаны. Этого добра среди нечисти и рубежников сколько угодно.

А вот это уже кое-что. Вопрос только в том, что обряды и ритуалы не на пустом месте же родятся. Их надо знать, передавать там из рода в род, от отца к сыну, если я правильно все понимаю. Мне же передали лишь беса, который ничего не хочет делать. Хотя…