– Рада слышать. Мы с Гарри сегодня туда едем. Обыщем хижину в лесу.
– Наслаждайтесь, – саркастически заявил Кайл, – а я продолжу работать с файлами.
Я поднялась.
– Как что-то выяснишь – дай мне знать.
– Ты тоже.
Поездка в Лич-Лейк пронеслась в урагане слов: я рассказывала Гарри о двух разных Кайндах и о владельце хижины, подтвердившем, что это семейство устраивало свингерские вечеринки, а он в свою очередь поделился, как Тереза Кайнд восприняла подтверждение о смерти дочери.
– С ней была сестра. – Он вздохнул. – Они обе были просто раздавлены, осознав, при каких обстоятельствах она погибла, но вместе с тем миссис Кайнд как будто бы стало полегче. Я дал им контактные данные службы психологического консультирования. Зайду к ним еще и завтра.
Тот факт, что миссис Кайнд почувствовала некоторое облегчение, был по-своему логичен, и я подозревала, что те же чувства разделяет и Гарри. Самая страшная правда все же не может сравниться с тем, что мы способны себе вообразить. Какими бы ни были страдания Эмбер, они уже закончились.
– Пока мы будем в городе, – поведала ему я, – мне надо будет зайти в полицейское управление. Посмотри, на месте ли Бауман. Плюс я хочу спросить миссис Ларсен, знает ли она о вечеринках в доме Кайндов. У тебя есть на это время?
Гарри ненадолго задумался и ответил:
– Есть.
– Хорошо. – Мне пришла в голову еще одна мрачная мысль. – Ты сказал миссис Кайнд, что Эмбер рожала?
Его щека дернулась.
– Сказал. Она имеет право об этом знать.
Я кивнула. Это, конечно, только усилило боль миссис Кайнд. Мы не знали, где этот ребенок, сколько ему лет, жив он вообще или мертв. На миг я ощутила ту боль, которую, как мне казалось, должна была чувствовать Тереза. Когда она чуть отпустила, я рассказала Гарри о том, как вечером повел себя Комсток.
Какое-то время он смотрел на дорогу.
– Поосторожнее с этим.
– Я знаю. – Я указала на его блестящие туфли. – И кстати об осторожности, ты что, собрался в них по лесу ходить? Хижина-то походная.
– Не говори глупостей, я взял с собой бахилы.
– Умно. – Я с трудом сдержала смех. Гарри Стейнбек определенно был единственным в своем роде.