Старомодная девушка

Запыхавшийся, с красным от бега виноватым лицом, он обшарил одну за другой все комнаты в доме. Тщетно. Девочки нигде не было. Мальчика охватила тревога. Куда она делась? Не могла же так быстро собраться и уехать домой? Он застыл перед вешалкой, где висела ее маленькая круглая шляпка. Том нежно провел по ней ладонью. Ох, сколько же раз он пытался походя то сбить ее с Полли, то, наоборот, нахлобучить ей на глаза! «Может, она сейчас к отцу на работу отправилась, чтобы на нас пожаловаться?» – подумал он, но тут же сообразил, что такое совсем не в ее натуре.

Не мешало проверить, нет ли ее на улице. Том полез за ботинками в темный чулан и, едва глянув внутрь, так резко отпрянул назад, что едва не грохнулся на спину. Внутри, прижав щеку к резиновым галошам, лежала в полном отчаянии Полли.

– Ну привет, – изумленно выдохнул Том, у которого сразу вылетели из головы все приготовленные слова.

В чулане было совершенно тихо. Девочка не плакала. Свернувшись калачиком, она лежала так неподвижно, что Том вдруг встревожился, не потеряла ли она сознание. Он склонился над ней. Ресницы у нее были мокрыми от слез, щеки алели сильнее обычного, и она часто-часто дышала. «Ну хоть не в обмороке», – успокоился мальчик. Собрав все остатки решимости, он сел рядом, на низенькую деревянную скамеечку и попросил прощения.

Полли была ужасно сердита, но не обижена. Когда появился Том, она уже справилась со своими чувствами и пришла в себя. Это, конечно, не значило, что она легко могла простить Тома, однако в его тихом голосе ей слышалось искренне раскаяние, и сердце ее постепенно оттаивало. Он ведь не стал дожидаться, пока она успокоится, а сразу кинулся следом за ней, не искал себе оправданий и назвал подлостью то, что ее дневник взяли без спросу.

Однако, внутренне его простив, Полли доставила себе удовольствие послушать, как гордый, властный и независимый Том смиряет себя. Это казалось ей справедливым, да и Тому было полезно. Словом, она ничего не имела против, чтобы он посидел рядом с ней подольше на неудобной скамеечке, а Фан наверху тем временем успела бы промочить слезами раскаяния пару своих изящных платочков.

– Ну не молчи, пожалуйста, – взмолился он наконец. – Скажи хоть словечко несчастному человеку. Мне ведь сейчас хуже всех. Фан тоже все глаза выплакивает. А ты молчишь как рыба. Но, кроме меня, помирить-то вас некому. Я мог бы, конечно, сбегать к Смайтам за мамой, и она, вероятно, навела бы порядок, но это ведь было бы трусостью. Поэтому я за ней не побегу! – выкрикнул он в последнем призыве к миру.

«Фанни плачет, и пусть себе, – не без удовольствия отметила про себя девочка. – Но Том, пожалуй, пострадал уже достаточно. Иначе скоро с ума сойдет, утешая двух девушек в слезах».

И Том вдруг увидел, как на щеке Полли возникла маленькая ямочка, выдающая, что она улыбается. А следом она, выпростав из-под кудрявой головы руку, простерла ее к нему. Он уже собирался крепко ее пожать, когда ему бросилась в глаза красная отметина на запястье, происхождение которой не вызывало, увы, у него никаких вопросов. Лицо его сморщилось, как от боли, и он с нежностью взял ее пухленькую ладонь в свою. Полли подняла голову и с удивлением на него глянула.

– За это ты меня тоже прощаешь? – спросил Том и с осторожностью провел пальцем по красному следу на ее коже.

– Ну да. Мне почти уже не больно, – она выдернула руку из его ладони.

– Я повел себя как скотина! – с отвращением к самому себе выкрикнул Том.

И тут сверху, прямо ему на голову, свалилась объемная шляпа мистера Шоу и накрыла его до самого подбородка. Ох, как же часто в нашу жизнь вмешиваются неожиданные обстоятельства, превращая драму в комедию! Том и Полли дружно расхохотались. И когда мальчик избавился наконец от отцовского головного убора, то увидел, что Полли уже сидит и улыбается ему.

– Эй, а вот Фан там чувствует себя жутко, – вспомнил он в следующий момент о своей сообщнице по прегрешению. – Слушай, если я приведу ее вниз, согласна ты поцеловать ее и простить?

– Сама лучше к ней поднимусь, – выбежала из кладовки Полли, оставив Тома сидеть с сияющей физиономией на низкой скамеечке.

Как именно удалось помириться девочкам, осталось их тайной. Полагаю, переговорный процесс длился долго и, вероятно, его сопровождали и всхлипыванья, и смех, и множество разных пламенных заверений. В результате мосты были наведены, мир восстановлен и, как всегда после шторма, воздух еще какое-то время насыщала туманная взвесь.

Тем вечером Фанни была крайне ласковой и смиренной. Том отличался задумчивостью и вел себя удручающе вежливо. А Полли проявляла ко всем даже большее дружелюбие, чем обычно. Щедрые натуры умеют прощать. А самое главное – им удается это делать искренне.

Полли уже собиралась ложиться и расчесывала перед сном волосы, когда в дверь ее комнаты тихонечко постучали. Она отворила, но возле порога никого уже не было. Там стояла черная бутылка, горлышко у нее было повязано куском красной фланели наподобие галстука, а поверх пробки была вместо шапки нахлобучена бумажка.

Развернув ее, девочка увидала несколько корявых строк, написанных густо-черными чернилами: