Противостояние

— Хорошо говорите, — усмехнулся Костенко. — Красиво.

— Так ведь всю жизнь с урками... Иной раз жене говорю, словно на этап отправляю: «Шаг влево, шаг вправо считаю побегом». Так что прошу простить. Обрадовался я, поэтому и заговорил приблатненно: кто б стал на эти бурые пятна внимание обращать — кухня на то и есть кухня, чтоб в ней мясо разделывать.

— Давайте-ка вырежем кусок обоев, товарищ Жуков, — сказал Костенко. — И выпилим эту часть кадки — на ней тоже вроде бы кровь, а?

— Нет. Не кровь, — убежденно сказал Жуков. — Это у нас с Кавказа привозили гранатовый сок, все на нем помешались, чтоб пищу заправлять, потому как витамин. Я его цвет от крови сразу отличу.

— Значит, выпиливать кадку не будем?

— Не надо, товарищ полковник, и так дел невпроворот... А вот здесь... Ну-ка, ножку стола поднимите... Еще выше... Новиков, помоги, чего рот разинул?! Нагнитесь, товарищ Костенко, ко мне нагнитесь... Вот здесь кусок пола выпилить надо — это уже точно: кровушка.

Вернувшись в комнату, Костенко сел рядом с Загибаловым, придвинулся к нему, тронул за колено — тот неторопливо отодвинулся:

— Не надо, полковник, вы мне дружбу не вяжите, все равно не ссучите.

— Неумно отвечаете, Загибалов, потому как раздраженно — с одной стороны, а с другой — страх в вас вижу. А боятся только те, кто чувствует за собою вину.

Загибалов странно усмехнулся, сокрушенно покачал головою:

— Иные с рождения страх чуют, с кровью передалось.

— Историей увлекаетесь?

— А чего ей увлекаться-то? Куда ей надо, туда и пойдет, не жизнь, а сплошная автоматическая система управления.

Тут пришла очередь Костенко усмехнуться — он начал испытывать интерес к этому громадному человеку, в маленьких стальных глазах которого была видна мысль, как он ни старался играть дурачка — тюремная, видимо, привычка; вторая натура, ничего не поделаешь: дурачку порою живется легче, особенно в трудных ситуациях.

— Чемоданы не вскрывали, Загибалов?

— Не имею привычки в чужой карман заглядывать.

— Хорошая привычка, — Костенко обернулся и попросил милиционера, стоявшего на пороге: — Пригласите, пожалуйста, понятых.

В чемодане было барахло: поношенная кожаная куртка, ботинки, носки, две пары брюк, меховая безрукавка. В кармане этой-то безрукавки Костенко и нашел профсоюзный билет на имя Дерябина Спиридона Калиновича. ДСК.

Костенко поднял глаза на Загибалова:

— В какое время Спиридон от вас ушел?