Игра в метаморфозы

– Пока, мама!

Через полчаса ей позвонил Ариас.

– Габриэль Шварц только что умер, – сообщил он.

Лусию вдруг охватило нервное волнение.

– И анализ крови подтвердил наличие бродифакума, крысиного яда, – продолжил коллега. – Мы его только что получили.

Ей вдруг стало не по себе. Все это спланировал какой-то чужак, кукловод, который держится в тени и дергает оттуда за ниточки.

– Спасибо, Ариас, – сказала она. – Можешь идти домой…

– Ладно, я пошел. Хорошего вечера, Лусия.

Убийца Серхио тоже умер… Что же ее так потрясло? Может быть, она соединила воедино смерть Серхио и смерть его убийцы? А может, как и всякий раз, думая о смерти, подумала о Рафаэле?

В эту ночь Лусия плакала. Было часа три ночи. В стекло балконной двери барабанил дождь. Этот умиротворяющий шум в ее сознании ассоциировался с одиночеством, с опустевшими улицами и с печалью.

Она встала и в пижаме вышла на балкон. Потом взглянула на соседний балкон. За ним была квартира ее матери. Свет там не горел.

В последние месяцы Лусия часто думала о матери. Почти так же часто, как об Альваро. Или о Рафаэле… Мать быстро стареет. Скоро ее не станет. Почему обе они так и не сделали шаг навстречу друг другу? Почему не могли поговорить нормально, без злобы и упреков? Стрелки крутятся, время бежит. Его остается все меньше…

Она вдруг подумала о нем.

О Франсиско Мануэле Мелендесе.

Его время тоже бежало. Интересно, он думал о ней в своей камере? Конечно, думал… Через несколько дней будет суд. Его адвокат обещал какие-то разоблачения.

Лусия вернулась в квартиру, сняла пижамную куртку, зашла в ванную и, почти вывернув шею, посмотрела на свое отражение в зеркале. Высокая фигура Христа, вытатуированная у нее на спине, благословляла ее.

Она одна могла дать покой.