– Около этого. Не ищи. Твои плавки на мне.
– При всей твоей святости ты всегда норовил подхватить чужое, – ворчал он, а когда я начал снимать плавки, крикнул: – Брось, дурак! У меня есть в чемодане другие…
– Как оформляется развод? Случайно, не знаешь?
Олаф посмотрел на меня из-за открытого чемодана, моргнул.
– Нет. Не знаю. Интересно, откуда бы мне знать? Я слышал, что это все равно что чихнуть. И даже «будь здоров» говорить не надо. Нет ли тут какой-нибудь человеческой ванны, с водой?
– Не знаю. Наверно, нет. Есть только такая – знаешь…
– Да. Освежающий вихрь с запахом зубного эликсира. Ужас. Пошли в бассейн. Без воды я не чувствую себя умытым. Она спит?
– Спит.
– Ну, тогда бежим.
Вода была холодной и чудесной. Я сделал сальто из винта назад – получилось. Раньше никогда не получалось. Выплыл, отплевываясь и кашляя, потому что втянул носом воду.
– Осторожней, – бросил мне с берега Олаф, – ты теперь должен беречь себя. Помнишь Маркля?
– Да. А что?
– Он побывал на четырех спутниках Юпитера, насквозь проаммиаченных, а когда вернулся, сел на тренировочном поле и вылез из ракеты, увешанный трофеями, как рождественская елка, споткнулся и сломал ногу. Так что ты осторожней. Уж послушай меня.
– Постараюсь. Дьявольски холодная вода. Я вылезаю.
– И правильно делаешь. А то еще подхватишь насморк. У меня его не было десять лет. Но не успел я прилететь на Луну, как начал кашлять.
– Потому что ТАМ было очень сухо, – сказал я с серьезной миной.
Олаф рассмеялся и тут же обдал мне лицо водой, нырнув в каком-нибудь метре от меня.
– Действительно, сухо, – сказал он, выплывая. – Это метко сказано, знаешь. Сухо, но неуютно.
– Ол, я побежал.
– Ладно. Увидимся за завтраком. Или не хочешь?