Перекрёсток

— Свет, — задумчиво сказал Паша, — возможно, свет может их отпугнуть, яркий, в глаза.

— Вот именно, — подтвердила Лидия Михайловна и пошла на крышу по крутым ступенькам лестницы. Она благополучно отсоединила фонари, принесла их обратно, затем взяла ноутбук и понесла его наверх. Илья хотел сказать ей, что её научные изыскания уже никому не нужны, что всем наплевать, как выглядела эта её принцесса. Но, хочет, так пусть делает, чем ещё до утра заниматься? Почему-то никто не подумал, что крыша — открытое пространство, что обезьяны, которые свободно скакали по стенам домов, могут забраться и туда, ведь страх высоты им неведом.

Тут раздался удар, громкий удар камня обо что-то мягкое. Илья с Пашей моментально оказались на крыше, но было поздно. Ещё один представитель обезьяньего племени, держа в руке огромный булыжник, расплющивал голову Сомовой, забрызгав кровью всё на два метра вокруг себя. Парни сработали быстро. Паша оглушил тварь ударом по голове, а Илья нанёс ножом несколько резаных ран. Один или два пореза повредили крупные сосуды, отчего тварь сдохла через пару минут. Перед смертью она таки успела нанести удар, распоров когтями ногу Ильи ниже колена. Боли он поначалу не почувствовал, рану увидел, только почувствовав, что штанина промокла. Как бы то ни было, а Сомову уже не вернуть. Ещё минус один. Теперь шестеро. Тело оставили там же. Спасать уже нечего. Как смогли, перекрыли выход на крышу. Семён Семёнович быстро промыл рану и перебинтовал ногу Ильи. Рана была неглубокой, зашивать он не стал, рваные края должны схватиться быстро, только покой нужен, а покоя никто не обещает.

На улице стремительно темнело, в костёр отправилась последняя сухая ветка. Фонари исправны, но помогут ли они пережить ночь. Были и хорошие новости, пришёл в себя Ефим Вайсфельд. Был он бледен и слаб, но держался бодро, даже предложил себя в завтрашний прорыв. Разумеется, ему отказали, его физическая сила, а он даже сейчас будет посильнее и Ильи и Паши, особо ему не поможет, а вот умение быстро бегать сослужит добрую службу.

А значит, Павел Старостин завтра поиграет в прятки со смертью. Если получится, то, возможно, выживут все. Если не получится, то и думать не хотелось о последствиях.

Проблему отсутствия дров удалось решить. Среди продуктов нашлось подсолнечное масло, скатав из обрывков ткани фитили, сделали неплохой светильник, также получилось несколько факелов, которые могут отпугнуть монстров. А могут и не отпугнуть. Естественно, что тепла такой «костёр» не давал, и готовить на нём не получилось бы. Но это и не требовалось. Обстановка не располагала к хорошей еде, люди кое-как запихивали в себя консервы и шоколад. С питьевой водой тоже скоро начнутся проблемы, осталось не больше двух литров, а на «водопой» идти чревато.

Часовых никто не назначал, но большинство и так не спали. Старики говорили о бессоннице, Ефим заявлял, что выспался на год вперёд и вообще, в могиле отдохнёт. Паша, обладавший, видимо, могучей волей, смог подремать часа три. А Илья просто сидел в полудрёме. Вроде спал, но в то же время напряжённо думал. А подумать было о чём. До этого он был хоть и никаким бойцом, но хоть бегать умел, теперь рана лишила его подвижности. Пусть даже врач сказал, что воспаление не грозит, но рана сейчас горела огнём, крови тоже вытекло прилично, разорванная икроножная мышца не позволит быстро бежать. Но, если здраво рассудить, бежать ему и некуда, бросить раненых нельзя, для них это равносильно смерти, поэтому, в случае опасности, придётся не бежать, а драться, что и с больной ногой можно сделать. Окончательно сон прошёл, когда наверху, на крыше послышалась сначала активная возня, а потом отвратительное чавканье. Твари, собравшись вместе, ели Сомову.

Когда первые лучи солнца показались в кое-как закрытое окно, все восприняли это с облегчением, пусть даже твари никуда не делись, но при дневном свете они будут на равных с людьми. Паша поднялся на ноги, размялся, достал из мешка плитку шоколада и взял флягу с водой. Наскоро перекусив, он взял в руки металлическую палку, которая уже не раз сослужила ему добрую службу, и приготовился выходить.

— Подожди, — остановил его Ефим, — осмотреться нужно, глядишь, поможем тебе, отвлечём их.

— Я бы на это особо не надеялся, — Паша покачал головой, — твари умны, намного умнее самых умных обезьян, вы отвлечёте одних, а нападут другие.

— И всё равно, разведка нужна, — настаивал Ефим, — чтобы ты сразу к ним в лапы не прибежал.

Они тихо открыли дверь на лестницу. Там никого не было. Бросили вниз камешек, прислушались, реакции не было. Если их караулят, то явно не здесь. Втроём спустились вниз, выглянули на улицу, здесь тоже было тихо. Это ничего не значило, твари умеют прятаться. Озираясь по сторонам, прошли полтора десятка шагов, если сейчас нападут, нужно отвлечь их внимание на себя, а Паша возьмёт старт.

— Беги! — крикнул Ефим, когда показались первые фигуры, ползущие по стене дома, словно ящерицы.

Паша не стал долго раздумывать, сорвался с места и побежал вперёд, за поворотом он выберется на центральную улицу, а там по прямой до приметного столба. Если успеет до него, то останется совсем немного. Ефим и Илья стояли во дворе, ожидая нападения. План был прост, ввязаться в драку, потом рвануть в подъезд и вернуться обратно. Потом они забаррикадируются и будут ждать. Ефим достал самодельный кистень. Какую-то деталь неизвестного автомата, имевшую форму куба со стороной сантиметров семь, он примотал на конец ремня, получилось неплохо. Илья сжимал в руке короткий топорик с пластиковой рукояткой, который нашли в инвентаре, другой рукой он держал нож, уже послуживший ему однажды. Сказать по правде, оружие их было жалким. В равном бою они могли дать отпор двум тварям, вот только тварей было гораздо больше, и они были далеко не глупы.

Как бы то ни было, а тем, кто кинулся первым, сильно не повезло. Взмах кистеня Ефима пришёлся как раз в голову твари, разбить не разбил, но шея сломалась с громким противным хрустом. Неплохо сработал и Илья, к счастью, рука у него оказалась длиннее обезьяньей лапы, поэтому когти только вырвали кусок ткани из спортивной куртки, тогда как топорик чётко рубанул в середину покатого лба, заросшего короткой шерстью. Силы удара не хватило, чтобы разрубить обезьяний череп, но рана получилась глубокой, кровь хлынула ручьём, заливая глаза, тварь заскулила и поспешила ретироваться. А через секунду раздался крик Ефима:

— Назад! В дом! — сам он тут же метнулся в сторону крыльца, пользуясь тем, что дорога пока свободна.

Это было неправильно, ведь Паша едва только добежал до поворота, если они кинутся за ним в погоню, то непременно догонят. Нужно было ещё их задержать. Хоть на полминуты. Но, стоило ему поднять глаза кверху, как стала понятна реакция Ефима. В их сторону направлялись только три особи, остальная стая, сложив два и два, быстро сориентировалась, где искать более лёгкую добычу. Теперь три пары обезьяньих лап старательно выламывали самодельные ставни в окне верхнего этажа.

Забыв о своих ранах, оба бегом ворвались в подъезд и побежали вверх по лестнице, на третьем этаже их встретили. Ефим, перехватив ремень покороче, чтобы можно было пользоваться им в ограниченном пространстве, ударил ближайшую тварь в плечо. Удар получился чувствительный, но тварь это не остановило, когтистая лапа ударила в грудь, голубая футболка сразу окрасилась кровью, но Илья, оказавшись за спиной противника, сумел дважды рубануть топором по шее. Этого хватило, больше никто их остановить не пытался, да только скорость раненого Ефима сильно упала, а потому, когда они ворвались в своё укрытие, было уже поздно. Двое тварей грызли так и не пришедшего в сознание Стасюка, под которым расползалась лужа крови. Головин лежал поодаль, без видимых повреждений, но и признаков жизни не подавал, только доктор Холопов, тяжело раненый, вся его левая сторона была залита кровью, как-то умудрялся, стоя в дальнем углу, отмахиваться горящим факелом от наседавших на него обезьян.

Взвыв от отчаяния, Ефим обрушил страшный удар своего оружия на спину одной из тварей, грызших Стасюка, металлический кубик пришёлся углом между лопаток и раздробил позвоночник. Почти сразу оружие, сделав оборот, прилетело в голову второму монстру. Тот рухнул на пол. Две другие обезьяны, сообразив, что остались в меньшинстве, мигом ретировались через то же окно, через которое влезли, выломав заграждение.

Рывок и атака дорого дались Ефиму, к доктору он подошёл, уже сильно шатаясь. Семён Семёнович отбросил почти догоревший факел и со стоном опустился на пол. Его левый бок, бедро и плечо были покрыты рваными ранами, а количество вытекшей крови не оставляло сомнений в летальном исходе. Тем не менее, он был ещё жив, и первая его фраза повергла Илью и Ефима в шок: