… Наблюдая за погрузившимся в свои мысли ярлом, в какой-то момент братья понимающе переглянулись. Но, главное, они получили, что хотели — одобрение Тормода их решения.
Были ли они правы, посчитав, что смогут беспрепятственно и без шума провернуть свою затею? Ни Сигурда, ни Свена не волновали пересуды поселенцев. И спонтанное и страстное…происшествие, что случилось сегодня в кладовой длинного дома, лишь подтвердило — Анифа тянулась к ним, беспокоилась о них и всем сердцем хотела им принадлежать. А ради ее душевного спокойствия можно было и потрудиться.
Мужчины еще какое-то время побыли с ярлом. Они почти не разговаривали, лишь выпили еще один кувшин хмеля, а после, не особенно скрываясь, поднялись на второй этаж.
В комнату, которая с такой легкостью стала их маленьким святилищем. Тайной обителью с хрупкой и такой прекрасной богиней, которой хотелось поклоняться и восхищаться до скончания времен. И ради которой можно было в итоге поступиться с собственными правилами и эгоизмом.
И богиня ждала их. Знала, что они придут, и встретила мягкой улыбкой и теплыми объятиями. Нежными ласками и податливым телом, которое без труда принимала их обоих. В ней было столько нежности… Столько радостной искренности…
Это былаихженщина.
Ихжена.
***
Обычная в этих краях суровая и затяжная зима наконец-то стала сдавать свои позиции и уступать свое место весне. Конечно, иногда небо скрывалось за тучами, и снова шел сильный и плотный снегопад. По ночам было очень холодно, и крепкий мороз сковывал верхний слой выпавшего снега. Но все же все чаще и чаще солнце светило ярко и жарко, заставляя белоснежные покровы таять и сереть.
Лед на реке треснул и заскользил большими осколками по воде, как грязно-мутные пластины стекла. Они привлекали внимание неугомонной ребятни, которые устраивали своеобразные соревнования, перепрыгивая с одной льдины на другую и вызывая у матерей нервные и громогласные крики паники. После возвращения детей на берег женщины, конечно, отвешивали им звонкие подзатылники и тягали за уши, но это мало помогало. На следующей же день мальчишки и некоторые девчонки снова возвращались к этой опасной забаве.
Потом кое-где стали появляться первые проталинки, обнажая темную землю с нежной и бледной порослью свежей травы, которая буквально на следующий день наполнялась соком и сочным цветом. Вместе с тем необыкновенно быстро набухли ростки первоцветов и зажурчали первые ручьи. И хотя очередные осадки с целомудренностью девственницы прикрыли их, через некоторое время они с завидными упрямством появились вновь, тем самым объявляя торжество жизни и расцвета.
Торхилд пережил эту зиму на удивление спокойно. Никто не умер, никто не голодал, хотя был месяц, когда пришлось немного ужать рацион, но ситуацию спас немыслимый запас хмельного меда и вина. Количество больных к началу весны уменьшилось, а сама Анифа радовалась, глядя на вытянувшихся за зимние месяцы сыновей и дочь.
Радушное настроение в преддверии оттепели нарушало только какое-то странное предчувствие и напряженная атмосфера, которая невидимым флером витала над крепостью и поселением. Интриги Хильды сделали свое дело — некоторые девицы глядели на знахарку косо и неприятно шептались за спиной. С мужчинами было проще — они предпочитали доверять своим глазам, к тому же были заняты делом, а не слухами и женской болтовней.
После того, как Сигурд и Свен однозначно дали понять, что имеют самые серьезные планы по отношению к Анифе, стало проще — авторитет и показательное выступление сероглазых братьев по защите ее чести оградили женщину от излишней назойливости и внимания “милых кумушек”. Да и Тормод приложил свою руку к этой ситуации, обозначив свое полное доверие как к мужчинам, так и к своей подопечной. И дав им свое негласное, но благословение.
Анифа была шокирована, когда братья в одну из ночей, которые они проводили с ней (даже когда у нее были крови), Свен снова заговорил о женитьбе. И не абы какой! А самой настоящей, причем сразу с обоими братьями! Посчитав это за шутку, женщина привычно заартачилась и воспротивилась самоуверенности и упрямству любовников, но их ласки и последующее удовольствие заставили ее капитулировать. И она позорно сдалась, выдохнув долгожданное “Я согласна…”
И в этот самый миг все стало на свои места. А еще — проще. Конечно, будто благодаря, любимые мужчины (Анифа уже могла спокойно признаться в этом и себе, и им) залюбили ее по потери сознания, оставив приятную усталость и опустошенность. А еще — освободив женщину от доставляющих ей определенный душевный дискомфорт сомнений.
Теперь она могла сконцентрироваться на других заботах.
Ведь их с неумолимым приближением весны становилось все больше и больше.
А в один из дней она лицом к лицу столкнулась со своим главным противником. Нет, сама она таковым Хильду не считала, искренне жалея молодую женщину и даже в какой-то мере понимая ее. Но и молча терпеть ее постоянные нападки и хитросплетения интриг она больше не желала.
Анифа возвращалась с опушки, на которой к этому времени сошел весь снег и густо покрылся примулами и крокусами. Она заботливо собрала их листики и еще нераспустившиеся венчики, а также выкопала корешки — все для лекарственных снадобий и порошков. Заботливо переложила сухой тканью и бумагой, чтобы в сохранности донести в небольшой корзинке до дома, и неторопливо шагала, глубоко дыша прохладным и свежим воздухом, который был наполнен тем непревзойденным ароматом, который всегда приносила с собой весна. Лишенный своего привычного за зиму снежного убранства, Торхилд выглядел уже не столь красиво и умиротворенно, а, скорее, серо и непрезентабельно. Но Анифа все равно пребывала в отличном настроении.