Ох, лучше не вспоминать, — думаю я.
— Смотри! — говорит Ужик.
Я начинаю видеть себя одновременно и там, в разбойничьем лесу, и тут, на поляне перед домом.
— Видишшшь, как всё цветом переливается? Теперь ты сможешь это видеть! А вот так выглядит, когда человек лжёт!
В сознании появляется образ мужчины, считающего деньги. Вот он протягивает монеты стоящей перед ним старушке.
— Сссдачу недодал! — комментирует Ужик. — Запоминай!
Какой мерзкий цвет, как гниль какая-то! — отмечаю я.
— Когда ты испытываешь сильные эмоции, ты тоже светишься разными цветами. Но ты можешь сделать вот так!
В сознание проскальзывает холодная струйка и гасит исходящий от меня лучистый свет.
— Это ссслегка напрягает, но иногда полезно! Тренируйся потихоньку, ментальная магия вообще женщинам легче даётся!
Я опять отправляюсь в город. С весенним мёдом и рукоделием, причём не только своим. Если всё получится, наша деревня станет ещё богаче!
Теперь я еду со старостой и его женой. Рассказываю им про Раудан. Про родителей Яры и про приют.
— Ужасти какие! — качает головой старушка. — Злые они! Когда последняя война была, они всех подряд убивали! Ни стариков, ни детей не жалели.
— Они что, прямо сюда приходили? — спрашиваю я.
— Старшие Братья миловали! Да и что тут у нас? Леса да болота. Они всё больше вдоль реки. Там и города, и поля плодородные. Река рыбой кишит, там даже лодыри досыта едят.
Я вспоминаю увиденное в памяти Яры. В Раудане голод — обычное дело. Интересно, почему?
Я напрягаюсь, когда мы подъезжаем к разбойничьему лесу. Чем тут воняет так? Хочется нос зажать. Вскоре выясняется и причина. На деревьях вдоль дороге болтаются повешенные разбойники.
— Вот они, голубчики! — кричит кто-то из нашего обоза. — Получили по заслугам!
Да, это тебе не двадцать первый век, — думаю я.
Я стараюсь не смотреть на тела, которые уже изрядно расклёваны птицами. Но с одного свисает какая-то тряпка. Её колышет ветер и я понимаю вдруг… Не может быть!