Наконец, автомобиль выпрямился на своей полосе, и я поддал газу.
— Это было что-то невероятное, — высказался Орешкин, когда мы проехали метров пятьсот. — Где ты так научился?
Я в ответ лишь хмыкнул и решил сменить тему, чтобы не врать товарищу.
— Так чья это машина? — спросил я, спокойно ведя спорткар по объездной в сторону города.
— Вообще-то, твоя, — ответил Гриша с довольной улыбкой и, усмехнувшись, добавил: — Так что ты свою резину сейчас стирал об асфальт.
На моём же лице застыло удивление: сильное и искреннее. Я и подумать о таком не мог, и это однозначно было уже слишком.
— Что? — переспросил я, надеясь, что Орешкин просто пошутил.
— Это подарок, брат! — активно кивая, подтвердил Орешкин. — В знак уважения и благодарности!
Было, конечно, приятно. Но она же стоит, как сбитый Боинг!
— Нет, Гриша, я понимаю, что ты широкой души человек, но это перебор, — покачал я головой. — Не могу я от тебя принять такой подарок. Даже и не уговаривай.
— Так это не от меня, — пожал плечами друг.
— А от кого?
— Я в итоге бате всё рассказал: и про тот случай в лесу, и про Лисицких, — начал свой рассказ Орешкин. — Так получилось — пришлось. И знаешь, батя сказал, что мы правильно поступили. Похвалил нас. А потом купил эту машину и велел её тебе подогнать. А я отца ослушаться не могу, так что не спорь!
Последнее он говорил крайне довольным тоном.
— Нет, Гриша, это перебор.
— Нет, брат, не перебор! Ты мне жизнь спас. И батя хочет тебя отблагодарить. Поэтому ты должен её принять, — заявил Орешкин. — Завтра же поедем и на тебя её оформим.
— Завтра? — на моём лице сама собой появилась усмешка. — Ты уверен?
Зная Гришу, одним днём праздник жизни вряд ли закончится.
— Ну да, — немного подумав, согласился со мной Орешкин. — Завтра никто из нас за руль до вечера сесть не сможет. Но дня через три мы это сделаем!
И он поднял кулак, демонстрируя собственную уверенность.