Я упоминаю имя подруги, а Марат неожиданно дёргается. На его лице выступает не страх, конечно… Но что-то похожее на смесь беспокойства и раздражения. Неужели слухи о способностях подруги разошлись так далеко? Она как-то своему Дикому душ сломала, потоп организовала. И потом ещё…
— Кукла, блядь, — Эмир рычит мне на ухо так, чтобы только я услышала. Мурашки ползут от его дыхания.
— Не переживай. Я аккуратно затоплю. Только комнату Марата.
— Веди себя хорошо. — С прищуром просит Эмир, но в его глазах смешинки летают. Он наслаждается. То ли нашими с Маратом пикировками, то ли тем, что сжечь я угрожаю не имущество Эмира. В любом случае настроение у него хорошее.
И это обнадёживает. Значит, не всё так страшно. Четыре года назад, когда всё закончилось плохо… Тогда Эмир постоянно был настороже. Злился, взрывался, переживал. В этот раз всё спокойнее. Если не брать в расчёт того мужчины с угрозами в галерее… Я почти готова поверить, что Буйный меня сюда обманом заманил. Нравится ему, мол, на базе жить.
— Пошли, комнату покажу, — подталкивает меня. — Побазарим, и я буду собираться.
— Ладно, — я соглашаюсь, мимо Марата прохожу. — Ой, а ты где остановился?
— Подальше от тебя.
— Отлично. Значит, моя спальня точно не пострадает.
— Эмир, уйми свою… женщину. А то реально чё-то начудит. А я терпеть не буду.
— Я? Да ни в жизни! Ну что ты, Марат. Я же играть не умею, стала бы я врать?
Ведь так он обосновал то, что спрятал от меня любимого на четыре года. Что я не смогу притворяться, из-за меня Эмир пострадает. Ну вот, никакой актёрской игры. Марат пострадает "случайно". Честно-честно, со скрещёнными пальчиками.
— О. — Я рассматриваю спальню, где уже лежат вещи детей. Всё не так плохо, как я переживала. Комната, конечно, в "спартанском" стиле. Лишь один комод, голые стены. Зато кровать огромная и даже с виду очень удобная. А у стены уже пристроена детская кроватка, чтобы Мир спал отдельно. И небольшой детский уголок, где сын сможет играться, а Катюша — рисовать.
Прикусив нижнюю губу, я медленно поворачиваюсь к Эмиру. На глазах слёзы появляются от того, что он настолько всё продумал. Подумать только, я когда-то считала его безэмоциональным бугаём! А он… Так старается… Ради всех нас.
— Да бля, — заводится он с полуоборота. — Не настолько тут херово, не разводи влагу. Завтра ещё вещей привезут, обстроитесь. Кукла, чё не так?
— Боже, ты такой дурак. — Я мотаю головой, широкая улыбка появляется. Ну какой же он… Невообразимый.
Я делаю несколько шагов, сокращая между нами расстояние. Укладываю ладонь на его грудную клетку, приподнимаюсь на носочки. Губами скольжу по колючей щетине, ощущая, как Эмир начинает реагировать. Его тело напрягается, в гранит превращается. Как жаркий, пылающий камень. Касаться его одно удовольствие.
— Я тебя обожаю, — шепчу, едва задевая горячие губы. Зарываюсь пальчиками в короткие волоски на затылке. — Очень обожаю.
— Только ли?
Мужчина быстро перехватывает контроль. Его пальцы сжимаются на моей шее, тянут к себе. Перекрывают пути отхода. Моё тело впечатывается в его. Импульсы растекаются по телу. Я начинаю подрагивать во власти Эмира.