— Умереть? — вопросила она дрожащим от волнения голосом.
— М-да, послушай, солнышко, тебе вообще хоть что-нибудь рассказывали перед изгнанием?
Она как-то странно посмотрела на меня, я ожидал чего угодно: вспышки ярости, гневную тираду или просто равнодушный взгляд, которым она меня недавно одарила, но увидел нечто другое, похожее на скрытую улыбку. По крайней мере, мне привиделось, что её золотистый глаз на мгновение задорно блеснул, а уголки губ ненадолго приподнялись, но тут же заняли своё обычное место. Странная она, надеюсь, её свергли не за сумасшествие, а то у нас, бессмертных, таких примеров пруд пруди.
Но у этой богини, похоже, с самообладанием было всё в порядке. Она глубоко вдохнула, прикрыла глаза, а затем в полном спокойствии, без тени иронии или недовольства произнесла:
— Знаешь, боги не церемонились со мной особо, когда сталкивали сюда, а я как-то заранее не интересовалась, что бывает с теми, кого вышвыривают с небес, — богиня скептически оглядела себя, прежде чем произнести: — Это, конечно, неприятно находиться в теле смертного, но радует то, что моё обличие почти не изменилось. На большее я и не рассчитывала.
Я усмехнулся: вот это выдержка. Ещё и дня не прошло после изгнания, а она уже способна критически оценивать своё положение и говорить о нём так спокойно. Когда я был на её месте, то рвал и метал от негодования, пока не свалился на землю от усталости посреди сожжённой и уничтоженной мною рыночной площади какого-то города, какого именно — и не вспомнить.
Но не об этом сейчас.
Свергнутая солнечная богиня не заметила моей усмешки, она безрезультатно пыталась отряхнуть запылившийся доспех, окончательно вернув себе утраченное было самообладание. Она снова была спокойна и равнодушна к окружающему её миру, совершенно забыв о недавно пережитом сильном волнении.
Не так, ой не так должны выглядеть свергнутые боги. Она словно на прогулку спустилась и вот-вот возвратится обратно. Но что-то я сомневался в том, что её наказание продлится меньше года — если бога свергают, то свергают минимум на сотню лет, иначе это и не наказание вовсе.
Мне о многом хотелось спросить у неё, но имея опыт общения со всякого рода богами, я предпочёл не лезть на рожон, тем более у этой особы всё ещё частично сохранились остатки божественной энергии. Кто знает, как она решит ими воспользоваться, если я вдруг затрону щекотливую для неё тему.
Вы не подумайте, я не трус. Просто многие частенько путают храбрость и смелость с безрассудной тягой к самоубийству. А мне моя жалкая жизнь была очень дорога, у меня на неё большие планы.
— Где тут ближайший город? — внезапно спросила богиня, прервав мои размышления.
— Город? В двух днях пути на северо-восток.
На экскурсию, что ли, собралась?
— Карта есть? — она пригладила выбившиеся из пучка пряди волос, отчего те растрепались ещё больше.
— Нет.
— Деньги есть? — нахмурилась она.
— Нет.
— У тебя хоть что-нибудь есть? — с тяжким вздохом спросила она и раздосадовано покачала головой.
Меня как будто мать отчитывает, честное слово.