После ужина я заперся в спальне, сел на кровать и, погрузившись в магическое сознание, позвал Мико. Моя малышка (не знаю, с чего, но я решил, что моя магия женского пола) явилась ко мне по первому зову. Уже хорошо. Ведь могла и не послушаться.
Для начала я попробовал залечить мозоль на ладони, натертую топорищем. Мико очень старалась, сначала раскраснелась так, что я испугался за нее, а потом вдруг побледнела, отчего я начал переживать еще больше. В результате нам удалось лишь немного ускорить заживление. В благодарность за старание, я поскреб макушку хвостатой искорке, чем вновь вызвал ее довольное урчание.
- Ничего, радость моя, это ведь наш первый опыт.
Магия с согласным рокотом растеклась по ладони и исчезла.
В течение трех дней я уходил от Марьяны под вечер и непременно с добычей. Игнат ворчал, что зря трачу время, однако жареной курице или кастрюльке борща был рад.
Я сам понимал, что все это не серьезно, и с возвращением кузнеца сытая жизнь закончится, но словно давал себе небольшой отпуск от решительных действий. Да и общаться с дочкой кузнеца мне нравилось с каждым днем все больше.
В первый день она еще пыталась строить из себя строгую хозяйку, на второй уже смеялась над моими шутками, а на третий Марьяна оставила меня ночевать на сеновале. Что ходить зря туда-сюда, сказала она. Подумав, что так действительно будет лучше, я согласился. За Игната не переживал: на картошке и кастрюле борща он должен был протянуть до завтрашнего вечера.
С последним солнечным лучом я залез на сеновал. Удобно разместившись на выданном мне тюфяке и накрывшись одеялом, я прикрыл веки и уже приготовился провалиться в сон, когда услышал скрип дверных петель. Открыв глаза, я увидел в дверном проеме силуэт Марьяны, подсвеченный полной луной.
Не знаю, что на моем месте сделал бы Тимофей, но он уже никогда не будет на моем месте. А я мужчина опытный, за двадцать семь лет прошлой жизни разобрался, что среди ночи женщины на сеновал не за сеном ходят.
Марьяна тоже оказалась опытной и страстной, и мы с ней остались весьма довольны друг другом.
Уже глубоко за полночь, устроив голову у меня на плече, она вдруг задумчиво произнесла:
- Ты только не напридумывай себе ничего, Тимоша.
- Это чего я не должен напридумывать? – с неподдельным интересом спросил я, уставившись в светлую макушку.
- Ну, любовь там всякую, свадьбу.
Я едва сдержался, чтобы не засмеяться в голос. Не родилась еще та женщина, которой я буду готов предложить стать моей женой.
- Это почему? – с некоторой долей обиды спросил я, решив не портить вечер размечтавшейся девице.
- Ты, конечно, парень хороший. Симпатичный, не ленивый, но… бесперспективный.
- Бесперспективный? – без особой надежды на объяснение уточнил я.
- Да, Тимош. Будущего у тебя нет. Несмотря на все старания Игната Семеновича, не выйдет из тебя нормального человека. Только не обижайся, ты – деревенский чудак. Прибьешься к какой-нибудь бабе подобрее и посговорчивее, так и просидишь у ее юбки всю жизнь за забором. А я развлечений хочу, нарядов. А с тобой ну какие наряды.
- И кем же должен работать твой перспективный муж?