Но порассуждать дальше не удалось: вокруг загрохотало так, что уши бросились в пляс. Я заметил, как танки и бронетранспортеры крушат некоторые участки решетчатого забора и вламываются на территорию свалки.
Гвардейский пехотный строй тоже не отставал: они уже издали начали метать гранаты в мою сторону. Видимо, решили по-полной развернуться и особо не считать боеприпасы. Хотя либо метать не умеют, либо просто пугают, потому что запуливают они явно не туда, куда планировали.
И, само собой, у этой растрепанной и при этом до зубов вооруженной банды имеются командиры, присланные от Родов Аристо. Выделяется один: судя по всему, самый главный, выпрыгивает вперед в бронежилете и увешанный артефактами, словно елка на Новый год.
— Добрынин, считай, приплыл ты окончательно! — заорал он так, что у меня в ушах зазвенело. — Наш нанятый специалист взломал нужную сеть, мы с номера Распутина отослали тебе липовое сообщение — и вот ты приперся, сам того не замечая, а теперь тут и сдохнешь!
— Только один вопрос: а на кой ляд мне твои речи? — я усмехнулся, приподняв бровь.
— Ты все еще надеешься, что как-то выкрутишься? — командир в бронированном жилете и зеленом комбинезоне расплылся в ухмылке, отчего красный шрам на его носу стал походить на кривой детский рисунок. Он махнул рукой кому-то из своих.
Следом из универсального броневика потащили… Охренеть… Тащили они Гришу! Связанный по рукам и ногам, он был настолько изувечен, что толком не разберешь, открыты ли у него глаза или нет: все лицо опухло и было залито кровью. Да и были они на приличном расстоянии: видать, не хотели подходить ближе ко мне с таким «трофеем». В моем мозгу не укладывалось ни черта: они как-то умудрились выловить Распутина⁉ Мать его, да это ж абсолютно из области фантастики! Но додумать свою мысль шанс мне не дали: командир со шрамом завопил:
— По нашей версии всех событий, это ты, Добрынин, замочил своего дружка! — при этих словах он оскалил зубы, словно гиена.
Грянул одиночный выстрел, и Гриша мешком повалился на землю: пуля попала прямо в голову. Командир теперь размахивал в мою сторону пистолетом и заодно принялся орать про мою сестру всякие непотребства. А я… Я помню не все дальше. Словно крышу у меня снесло мигом. И все внутренние ограничения на свой Дар я махом поснимал.
Холмы гниющего хлама сжимались словно под невидимым прессом, уменьшаясь до нелепых масштабов вместе со всеми, кто умудрился там застрять. Тяжеленные танки чудесным образом превращались в горошины и катались из стороны в сторону, внутри которых то ли кто-то вопил, то ли уже молился. Со всех сторон рвалось что-то металлическое, звенело и шуршало, а крики смешивались с треском огнестрела. Кровь завивалась в странной пляске вместе с оторванными кусками мусора — полный хаос, одним словом.
И в этой круговерти Добрыня с каменным лицом продолжал двигаться вперед, будто собственной смертью давно запасся и теперь мог позволить себе одну лишь решительность. Пули, стоило им вылететь из стволов, послушно падали к его ногам, а гранаты отскакивали назад. Его взор был прикован к надменному «аристократу» командиру гвардии, который, играя в героя, от души зарядил пулю в голову Распутину и теперь в панике пытался насытить свой щит и меч энергией Дара. Только поджилки у него тряслись так, что, казалось, невидимый вибромассажер в штанах завелся.
Но долго трястись не пришлось: Добрыня лишь мрачно сжал кулак — и в ту же секунду внутренности командира с неприятным чавканьем расплющились внутри тела, словно проклятый бутерброд, который кто-то со злости хлопнул об пол. Он так и остался стоять на месте, успев лишь на долю секунды сообразить, что ему, видимо, не повезло родиться с «голубой кровью».
Подлетел я к Распутину буквально одним прыжком и сгрудился над ним: ситуация, сказать по правде, была хуже некуда! Крови — залейся, а во лбу у него торчит вмятина от пули.
Но внезапно он разлепил глаза, значит, пуля пока ещё не пробила мозг насквозь. Я тут же решил лишний раз удостовериться с помощью гравитации и её мелких импульсов: где она там сидит. Выяснилось, что застряла не так уж глубоко.
Гриша тем временем пытался залечить себя, о чём красноречиво свидетельствовали вспышки его энергии и метаморфозы в ауре. Однако пуля оказалась не какой-нибудь рядовой, а заколдованной: ублюдки, подкинувшие эту игрушку, просчитали всё. Снаряд сопротивлялся его попыткам исцелиться, ухудшая общее состояние и стараясь пробиться всё дальше.
Ну да ничего страшного… Тут и я могу попрактиковать медицину — точнее, заняться мини-хирургией. Взял и разнёс пулю в такую мелкую крошку, что её теперь можно было смело вытягивать силой, словно магнитом, не боясь никаких хитрых шипов и прочих сюрпризов.
— Держись, брат, — негромко поддержал я Гришу, легонько хлопнув его по груди.
Он же лежал в луже собственной крови: хотя кровопотеря продолжалась, теперь ему хотя бы никто не мешал спокойно залатывать самому себя. Прямая угроза миновала.
Правда, всяких врагов вокруг ещё оставалось до фига, и они, ясное дело, не собирались отступать после увиденного: дорогу назад они себе уже отрезали напрочь сделанным.
— Гриша, будь здесь и никуда не рыпайся, — обратился я к нему снова. — Я скоро буду.