До аэропорта оставалось совсем чуть-чуть, но тут шины передних машин засвистели, наткнувшись на что-то острое, а вокруг загрохотали автоматные очереди.
— Нас атакуют! Вы слышите меня, босс? Мы под обстрелом!
Но связь оборвалась, и из динамика послышалось лишь зловещее шипение. Не успел Роберт опомниться, как в эфире возник другой охранник, судорожно выкрикивая:
— Они повсюду! Нас берут в кольцо! Ситуация крити…
Его слова потонули в хрипах и одиночном выстреле, а потом сигнал и вовсе пропал.
Маша пила чай так, словно она была не леди и не аристократкой: было слышно, как она причмокивает и чавкает. Я ел, а она молча потягивала чай и сверлила меня взглядом.
— В чем дело? Тоже проголодалась? — спросил я ее, пытаясь перекричать вой пожарных машин и полицейских сирен снаружи. Я уже успел побеседовать с представителями закона.
К счастью, никто из мирных жителей не пострадал, как и их имущество. Досталось только собственности, где проживали мои наемники, но они, само собой, не стали жаловаться полиции. Я просто вызову ремонтников или переселю их в новые дома: они меняют жилье, как перчатки.
— Ты и правда очень заботливый брат: даже не потрудился разбудить меня, когда на нас напали, — вместо ответа на вопрос она снова включила свой фирменный сарказм. — И как часто на нас нападали на самом деле? Что еще я не знаю?
— Слушай, мы оба живы и здоровы: я надрал задницы тем подонкам, так что не понимаю, что тебя может не устраивать. Я же обещал, что ты будешь в безопасности и что я позабочусь обо всем, — я надкусил уже невесть какую по счету брускетту.
— В том-то и дело, что ты все берешь только на себя, будто я не часть семьи, — на этот раз ее лицо было не злым, а скорее грустным. — Мне кажется, что ты отдаляешься от меня и не доверяешь мне, — у мелкой даже глаза увлажнились, казалось, еще чуть-чуть и она расплачется.
Я и не подозревал, что для нее это может быть настолько важно. Поначалу ее ничуть не смущало, что я все решаю один. А она, видимо, все это время думала, что мне незачем с ней делиться, будто она все может испортить.
— Эй, — я протянул руку над столом и крепко сжал ее плечо, отчего она даже склонилась вперед, — ты та еще заноза в заднице, и это мягко сказано, но ты всегда будешь на моей стороне: я это знаю и, само собой, доверяю тебе.
Я подбодрил сестру и объяснил, что мне просто нужно было больше простора, чтобы все обдумать, и если уж для нее так важно, чтобы я больше посвящал ее в свои дела, то так и будет.
— Правда? — на ее мордашке сразу появилась улыбка, и после моего кивка она стиснула меня в объятиях, повиснув на шее.
— Но ты должна кое-что понять, — я был обязан ее предупредить. — После того, как ты войдешь в курс всего, твой сон явно ухудшится. А еще тебе придется следить за своим языком, чтобы где не надо не ляпнуть лишнего.
— Да уж, это я понимаю, — сестра с важным видом скрестила руки на груди.
— В таком случае, пошли, познакомлю тебя поближе с нашими наёмниками. Ты уже знаешь, что Геннадий Дмитриевич на меня работает. Но ты не была ещё в штабе и не в курсе, как они работают, — я поднялся с места и позвал ее за собой.
Маша аж взвизгнула от радости, будто я снова вручил ей деньги на платья. Но, само собой, сразу обо всем рассказывать я ей не собираюсь, а вот частично, пожалуй, можно.
Как минимум, ей стоит лучше понимать, что на самом деле происходит. Я имею в виду свою тактику: она у меня разительно отличается от отцовской. И Маша должна ее знать и принимать, чтобы в случае чего ничему не удивляться и даже действовать, если потребуется. Так что терять время до утра не стоит. Ведь новый день — новые дела.