Ничего такого я не чувствовала. Место и место. Больно тихое, правда.
– Вот на болоте действительно были нехорошие ощущения, – проворчала я, – а тут прекрасно.
– Ну, хорошо, – выйдя наружу, Вьюго быстро вернулся, волоча за собой толстую ветку. – Наверное, я себя немного накрутил.
– Угу, – промычала я, усыпая.
Я снова парила над лагерем гурон. Рядом со мной метались другие тени, но я мало обращала на них внимания. Моё сердце жгла горечь потери. Я лишилась всего. Семьи, сестёр и…, я метнулась к старому покосившемуся сараю. Он всё ещё сидел там. Мужчина. Густые русые волосы закрывали его лицо, не давая разглядеть как следует.
Мёртвый?
Нет. Я уловила слабый толчок в его груди.
Сердце.
Улыбка тронула мои призрачные губы. Отчего-то очень желала, чтобы он жил. Я внимательно вглядывалась в его поникшую фигуру. Мой палач сидел на краю этой страшной ямы уже третий день и не двигался. Жалость отравляла мою душу. Мне хотелось протянуть ладонь и прикоснуться к нему.
Я понимала, что именно его рука нанесла тот самый удар, что оборвал мою жизнь. Но всего одно его тихое «Прости», и от злости и ненависти не осталось и следа.
Я видела его боль, ощущала её даже сильнее собственной.
Подлетев ближе, я зависла над сараем за его спиной. Он что-то бубнил. Слова казались бессвязными, а могучие плечи подрагивали. Он безмолвно рыдал.
«Лестра очнись» – этот тихий шёпот отвлёк меня от мужчины. Обернувшись, я увидела ещё одну тень. Узнавание накрыло с головой: «Отец».
Вздрогнув, открыла глаза. Вокруг всё ещё было темно. Наш костёр потух. А тлеющие угольки давали слишком мало света. Лёжа в мужских объятиях, я не понимала почему.
Почему спустя три года мне вдруг снится то, что происходило со мной в тумане? К чему это?
Возможно, виною плен и гуроны.
Или моё сознание пытается напомнить мне о чём-то.
Глубоко вздохнув, я уставилась в проход пещеры. Тишина давила.
Ни птиц, ни ветра, ни шума деревьев. Даже насекомые молчали.
Это настораживало.