Глухо простонав, ощутила, как мужчина, буквально уложив меня в свои объятия, опускается на землю. Вялая мысль о приличии возникла было в моей голове, но тут же поняла, что она тут не к месту. Почувствовав на себе тяжесть мужского тела, рвано выдохнула. Ещё никогда мне не было так волшебно хорошо.
Обняв Вьюго, я сжимала в ладонях ткань его рубашки.
Тяжёлая шершавая рука скользила по моему бедру, забираясь под подол платья.
Громкий всплеск воды ручья, и треск ломающейся ветки, вывел нас из этого сладкого блаженства. Оторвавшись от моих губ, Вьюго вскинул голову и уставился в ту сторону, откуда до нас донёсся шум.
Я же пыталась выровнять дыхание. Этот интригующий бугор, выступающий из штанов моего мужчины, никуда не делся.
Признаться, если бы он захотел сейчас нашего соития, я бы не возражала.
Эта мысль, как вспышка, озарила моё сознание.
Единение.
Ритуал единения.
Я открыла рот, обдумывая свою догадку. А после нагло сдвинула с себя мужчину и села.
– Что там? – спросила без особого интереса.
– Ничего не ощущаю, но ветки в воду в такую погоду сами по себе не падают, – задумчиво прошептал он. – Надо есть и уходить. И чем быстрее, тем лучше.
– Вьюго, а можно нескромный вопрос?
– О чём? – прищурившись, он сел ровнее.
– У тебя много женщин было? – выпалила я, сильнее заливаясь краской стыда.
У моего бедного палача брови приподнялись, столько недоумения отразилось на его лице.
– А к чему вопрос? – слегка закашлявшись, поинтересовался он.
– Ну, скажу, если ты признаешься, – облизнув губы, я сложила руки на груди.
– Понимаешь, Лестра, – задумчиво замявшись, он запустил пятерню в волосы. – Я жил в деревне, где каждая девушка твоя родственница. А у нашего рода на смешение крови табу. Время было неспокойное. На поездки в город времени не было. Да и в соседние деревни мы не особо наведывались. А потом война. Там как-то…
– Сколько, Вьюго? – перебила я его.