Злое сердце куклы

– Кем был в прошлой жизни, – интригующе улыбнулся частный сыщик, – он вам уже сказал: волшебником. Но от себя я добавлю: злым волшебником.

Цоколь сложил руки на столе, сцепил пальцы в замок и устремил на посетителя испытующий взгляд:

– Я вас внимательно слушаю, господин Пушкарев.

Отчет частного сыщика, деловито шелестевшего исписанными страницами блокнота, заслуживал внимания. Савва Андронович Беспалов родился в их городе, в семье талантливой драматической актрисы Жанны Стрельцовой, красавицы, восходящей примы, урожденной ленинградки, и художника-пейзажиста Андрона Беспалова, выходца из пригородного села Зырино. Конфликт гордячки Жанны Стрельцовой с партийными органами и руководством театра сломал карьеру на самом взлете, а постоянные романы на стороне разрушили и ее брак. Савве было двадцать, когда его мать умерла от злоупотребления алкоголем, отец, брошенный ею, покончил жизнь самоубийством еще раньше.

– Мрачная история, – заметил Цоколь.

– Самое интересное впереди, – ободрил его невзрачный Пушкарев. – След за ним тянется, как за крокодилом – кровавый черный.

В двадцать лет Савва Беспалов уехал в Москву и поступил в ГИТИС, где решил получить профессию театрального художника. Там за ним и закрепилось прозвище «Кукольник». У Саввы было всепоглощающее хобби – изготовление уникальных, и по внешности, и по каркасу, высокохудожественных кукол, часто повторяющих внешность известных киноактрис или его однокурсниц. Вначале это забавляло девушек, но когда одна кукла сломалась, а на следующий день ее прототип сбила машина, Савве запретили делать копии. А когда еще одна из однокурсниц, особенно близкая к нему, покончила жизнь самоубийством, все стали избегать его компании. Он будто притягивал беду.

После окончания института Савва Беспалов перебрался на родину матери в Ленинград и поступил на работу в кукольный театр, где снова поразил всех своими шедеврами, которые раз от раза становились все более совершенными. И все было бы здорово, если бы через несколько лет его негласно не обвинили в смерти одной молодой актрисы. Они много времени проводили вместе, им приписывали серьезный роман и уже пророчили свадьбу, когда они исчезли на неделю из поля зрения своих друзей. Как сказали: уехали на дачу к знакомым. А когда вернулись, молодая актриса была сама не своя. Она походила на лунатика. Через несколько дней спятившая актриса вскрыла себе вены. С Беспаловым, которого и так считали странным типом, перестали общаться практически все, что заставило его оставить и театр кукол, и северную столицу – попросту исчезнуть.

Он появился лет через десять в одном из сибирских драматических театров, где история повторилась один в один с еще одной молодой актрисой. Полная невменяемость, дикие истерики и самоубийство – на этот раз петля. Впрочем, в театральной среде, полной эмоций и перевоплощений, такой исход жизни явление не самое редкое. И все бы ничего, но перед трагедией у актрисы завязалась близкая дружба и тесные контакты с художником Беспаловым. На него показывали пальцем, за его спиной шептались, но вина его опять не была доказана, и вновь, не выдержав преследования, он исчез со всех радаров в неизвестном направлении. Пока не появился в своем городе и не переступил порог театра кукол «Лукоморье».

– Это лишь то, Альберт Карлович, что мне удалось разузнать в такие короткие сроки, – в заключение сказал частный сыщик. – Дали бы еще время, поехал бы по городам и весям и много чего выведал.

– Да, знаю: дьявол кроется в деталях. Но объект вашего внимания – наш бесценный компаньон, и мы обойдемся тем, что есть. Спасибо, господин Пушкарев, – кивнул Цоколь, – вы хорошо поработали, – он достал из ящика стола конверт и протянул его гостю: – Ваш гонорар. – Директор загадочно вздохнул: – Все мы не без греха. Покопайся в любом из нас – столько белых косточек по дороге увидишь. А надо ли? Мы не налоговая и не аудит. Очень надеюсь, – его тон нарочито изменился, – что этот диалог и все подробности останутся строго между нами.

– Разумеется, – ответил частный сыщик. – Я – профессионал.

На том они и распрощались. Через час вернулся с репетиции Песняков, раскаленный от эмоций, пышущий жаром, как только что закипевший самовар.

– Ну, был? – спросил он, плеснул себе коньяку и повалился в кресло. – Твой сыскарь?

– Был, – тоже налил коньяку Цоколь.

– И что? – чувствуя особый тон коллеги, подозрительно спросил наэлектризованный новаторскими идеями художественный руководитель театра «Лукоморье».

– Много чего.

– «Их ищет милиция»? – мрачно пошутил Песняков.

– Почти что так, – кивнул Цоколь.

Он все обстоятельно и в деталях пересказал компаньону. В конце повествования Песняков, уже сидевший напротив режиссера, звонко цокнул языком и осушил бокальчик.