Дэн лежал на холодном полу заброшенного дома (уже нового), ставшего пристанищем для него и Шпац. Он стонал и ласкал своими руками обнажённую грудь Агаты, сидевшей на нём сверху, плавно обнимающая его тело своими ногами. Она плавно двигалась на члене своего любовника, сладко постанывая от удовольствия. Конечно, можно сказать, что проблематично было заниматься сексом, если учесть травму ноги Столза, но...
Во-первых, нога уже постепенно проходила. Всё ж таки это было простое растяжение, не перелом. А во-вторых, в том деле, которым занимались Агата и Дэн ноги особо то и не нужны...
Прогибаясь всем телом, двигаясь всё быстрее и быстрее, в то время как Столз осыпал жгучими ласками её грудь, бывшая домработница Генри Дриксона заходилась криками наслаждения. Да, по этим крикам их, конечно, могли обнаружить люди «Майтвилла»...
А могли и не обнаружить! В конце концов, не прятаться же им с Дэном вечно в канализации, боясь даже лишний раз чихнуть! Уж помирать, так с музыкой!
Страстно двигаясь на своём любовнике, Шпац кончила первой. Постоянно ускоряясь, крича всё громче и сладостней, она вскоре довела до экстаза и самого Дэна. Отбросив свисавшие на лицо волосы назад, Агата прогнулась всем телом и, не торопясь, слезла со своего любовника.
Акт секса был благополучно завершён.
Девушка улеглась справа от Столза, нежно глядя ему в глаза. Никто, вопреки всем страхам, не помешал их любовному уединению; лишь северный ветер выл за окнами старого дома душами нераскаявшихся грешников, да ночная птица беспокойно плакала в темноте...
— Мы выберемся отсюда, Агата! — внезапно сказал Дэн. — Я уверен: мы сбежим от людей «Майтвилла» во что бы то ни стало! После всего того, что мы пережили, после того, как меня поймали и, казалось, вскоре уже отдадут под пытки; после того, как казалось, что всё уже потеряно; и после того, как мы с тобой смогли сбежать от этих гадов, смогли укрыться от них, я больше, чем уверен: мы выберемся из Хротцбера!
— Конечно же, выберемся, Дэн! — произнесла в ответ девушка. — Конечно же...
Она улыбалась своему парню, делая вид, что всё хорошо, всё прекрасно, но при этом она прекрасно понимала, что это далеко не так. Ведь Агата грохнула на спасение Дэна огромные деньги — чуть ли не все, которые были у неё в распоряжении — осталось лишь совсем немного, да и того едва ли хватит на еду ближайшие три-четыре дня. Положение их со Столзом было просто отчаянным, но Шпац не стала говорить об этом своему парню. К чему его расстраивать? Ещё, не дай Бог, он подумает, что они попали в такое отчаянное положение из-за того, что пришлось его вытаскивать из заточения (что, кстати, не лишено доли правды), ещё расстроится... В конце концов, всё равно им нельзя надолго оставаться в Хротцбере, хоть с деньгами, хоть без оных. Люди «Майтвилла», похоже, рыскают по городу и денно, и нощно — чем дольше любовники будут оставаться здесь, на самом виду у преследователей, тем меньше у них шансов спастись. Да, Агата прекрасно понимала, что в какой бы город они с Дэном не сбежали, они всё равно останутся под прицелом — щупальца «Майтвилла» растут по всему миру — но в другом городе они сумеют хотя бы сменить паспорта, что уже хоть что-то, да значит.
— Конечно же, мы сбежим дорогой! — прошептала любовнику на ухо Агата. — И оставим их всех с носом! Конечно же, дорогой! Конечно же!
И она сладко поцеловала Дэна, на что он ответил тем же.
В старом доме вновь разгоралась жаркая страсть...
Сидя за своим огромным столом, уставленным различными яствами, Француз во всю предавался чревоугодию. О да, чего же здесь только не было: бутерброды с красной икрой, с чёрной икрой, бараньи ноги, куриные ноги, свинина, телятина... Да всего того, чем можно было насладиться за столом толстяка было и не перечесть! Кому-то этой еды хватило бы если ни на неделю, то на несколько дней уж точно; для Француза же это был всего лишь будничный завтрак.
«Итак, что мы имеем! — подумал он, уплетая баранью ногу. — Трой от меня отстал, что не может меня не радовать. Наверняка сейчас попрётся к Адольфу, где тот его благополучно и прибьёт, если...
Если, конечно, сам Адольф к тому времени будет жив! Грэг Рэзод выглядит достаточно тупым и жадным до денег, чтобы и впрямь согласиться убить своего фюрера. Сейчас я его спокойно отпустил из своих лап, и дальше только от этого скинхеда зависит, останется ли Адольф в живых или отправится на тот свет!»
Француз немного скривился. Нет, далеко не всё зависит от этого наглого, но довольно глупого бритоголового парня. Поверит ли Адольф, что Грэг Рэзод, оставшись одним в живых из целого отряда бритоголовых орлов, действительно вот так запросто взял и вспорол брюхо ему, Французу? Не слишком уж ли это подозрительно? Мало того, что Рэзод единственный из отряда выжил при атаке, так ещё и потом приспокойненько себе ушёл от роботов Француза палящего по нему со всех сторон — не слишком уж лишь неправдоподобной казалась такая гипотеза? Поведётся ли глава неофашистов на эту легенду?
Толстяк самодовольно улыбнулся. Ну, пусть не поведётся. Ну пусть Адольф убьёт Грэга, разоблачив их маленький заговор. Это вообще только к лучшему. Мир избавится от очередного бритоголового бойца, который, прикрываясь высокими словами и борьбой за идею, на самом деле жаждет лишь власти.