Жить жизнь

— Так цветочки сохранить? — ехидно спросила она.

Матвей подошел к шкафу в гостиной и открыл его, чтобы достать вещи. Он молчал: похоже, ему все равно.

— О, смотри! — улыбаясь, он открыл дверь шире, демонстрируя коробку. — Представляешь, как меня шурин любит? На 23 Февраля подарил огромную коробку презервативов.

Она посмотрела на цветную коробку в сердечках.

— Удобно, можно статистику вести, — пошутила она. — Дай-ка мне ее сюда!

— Зачем? — удивился Матвей.

— Пересчитаю. А в следующий раз — снова пересчитаю, — улыбнулась Анна. — Я серьезно.

Матвей засмеялся.

— Бродского будешь читать? — спросил он, складывая вещи в кожаный рюкзак.

— Конечно. Мне интересно, что в нем такого увлекательного. Ну что, пошли?

— А ты что, в спальню не пойдешь? — улыбаясь и пристально глядя в глаза, спросил Матвей.

Анна игриво улыбнулась.

— Ты с намеком на проверку? — ответила она вопросом на вопрос. — А смысл? Я все равно там ничего не найду. Ты достаточно умен, чтобы впустить меня в квартиру, только если нечего скрывать. Вернее, не так: в квартире нет того, что может быть доказательством обратного, — засмеялась она. — Так что или следы присутствия уничтожены, или ты не водишь девушек сюда.

— Богинская, мне действительно нечего скрывать, — серьезно сказал Матвей, открывая дверь. — Ты правда считаешь меня исчадием ада?

— Ну почему сразу так радикально? Ты не исчадие ада, ты — тридцатилетний свободный доктор, умеющий произвести впечатление. — Они подошли к лифту. — Это нормально для твоего возраста, внешности и профессии, — засмеялась она. — Я не питаю иллюзий в отношении тебя. Я же говорила.

— Это уже в прошлом, Аня. Прошло то время, когда я спал с каждой юбкой. Теперь все изменилось — я стал взрослым.

Матвей сказал это с гордостью в голосе. Но она все равно не верила ему до конца. Анна давно уже перестала верить словам: ее интересовали поступки. А в его поведении слишком много странного, которое появляется, когда человеку есть что скрывать.

— Это хорошо, что ты ревнуешь! — довольно сказал Матвей.

— Ты не понял. Я не ревную.

— Почему? — не скрывая удивления, спросил он.