«Что вводит меня в состояние раздражения? Отсутствие секса? Нет. Дело не в этом». Она ждала разговора о вчерашнем вечере. Она хотела объяснений. А вместо этого получила безразличие. Он вдруг резко начал вести себя так, словно видит ее впервые. «В чем причина? Бродский? Да, я забыла книгу Бродского в машине, но это не может быть причиной. Это смешно. Что еще? И самое главное — зачем? Если Матвею не нужны их отношения, или он устал, или не хочет, или передумал — просто скажи. Или обиделся… Тоже скажи. Может, не знает, как закончить отношения? Опять странно. Не можешь сказать — напиши письмо. Или из-за операции? Вообще смешно. При чем тут это? А может, не знает, как закончить отношения из-за новых перспектив, из-за Люси? Опять не сходится. Он позвонил сам, и встретился, и вещи собрал, и ко мне поехал до информации о ней». Цепочка причинно-следственных связей не складывалась. Единственное, что она знала точно, — влюбленные мужчины себя так не ведут.
«Непонимание! Вот что вводит меня в раздражение. Почему я не спросила прямо? Почему с ним я никак не могу начать говорить о том, что меня беспокоит? Почему рта не могу раскрыть? Что это? Почему веду себя неадекватно? Откуда во мне появился этот страх, эта неуверенность, эта нерешительность? Я же не такая. Я совсем другая. Поговорю с ним завтра обо всем».
Анна лежала и продолжала смотреть в потолок. Ей опять безумно захотелось курить. Она ждала — ждала, когда взойдет солнце, чтобы появился повод встать и уйти из спальни.
Солнце. Она так и не смогла уснуть. Последнее воскресенье перед операцией начиналось. Анна направилась в гардеробную, чтобы одеться. Выходя из спальни, услышала сонный голос Матвея:
— Мне холодно.
Она развернулась, подошла к шкафу, достала еще одно одеяло и укрыла его.
— Теперь будет тепло.
Анна жарила блины. Она нуждалась в простых механических действиях. Дверь спальни открылась.
— Доброе утро! — послышался голос Матвея.
— Доброе! Ты выспался?
— Угу. Я в душ.
Она взглянула на часы: десять утра. Приготовление еды помогло восстановить равновесие. Раздражение ушло. Но в атмосфере квартиры по-прежнему чувствовалось напряжение. Анна понимала: они как плохие актеры. Особенно она. Говорит одно, но тело показывает совсем иное.
Матвей появился минут через пятнадцать. На столе его ждал завтрак: кофе и блины со сметаной и вареньем.
— Блины? — удивился Матвей. — Люблю блины, но это углеводы. — Анна посмотрела на него вопросительно. — Я склонен к полноте. Боюсь поправиться.
— Ты шутишь? Что за бред? Посмотри на себя!
Вместо ответа Матвей взял блин и откусил.
— М-м-м, вкусно! — сказал он жуя. — Ты чего так рано встала?
— Не могла уснуть, — призналась Анна, наливая ему кофе.
Матвей посмотрел вопросительно.
— Хотела поговорить о пятнице и о вчерашнем вечере.