Он впервые видел Диану в замешательстве.
– Ой, – сказала она, – здравствуйте… господин опекун.
Часть IV. Алектоево
23. Кто стоит за Уолтом Диснеем
Дело было несколько лет назад, перед первыми губернаторскими выборами, когда старый Шепшелей был ещё жив.
За областной администрацией, если пройти через сквер, то выйдешь к двум кварталам старых кирпичных пятиэтажек на Мясникова. Их строили ещё при Сталине, для ответственных работников, и в их архитектуре очень много от стиля ампир – полукруглые окна, симпатичные палисадники за коваными решётками, а перила в подъездах изготовлены из превосходного морёного дуба.
В этих домиках селили депутатов нашего областного совета.
Стояла поздняя осень 1992 года, её самая гнетущая пора, когда краски выцветают и всё вокруг кажется нарисованным мрачной сепией.
В арке дома 94 стояли трое, одетые слишком по-спортивному для этого района. Они могла показаться обычной компанией, если бы не бейсбольные биты.
– Что-то он не идёт, – отметил тот, что стоял ближе всех к выходу. У него было серое и неприветливое лицо, какие обычно смотрят с фотографий на надгробьях.
Его слушали с почтением и не перебивая. Видимо, мрачный здоровяк был тут за старшего.
– Слушай, ЭсЭр, – заговорил другой. Лицом он походил на киргиза, но говорил без акцента, – А вот можно у тебя кое-что спросить?
– Спрашивай, Кирька. Если твой вопрос мне понравится – я может быть даже отвечу.
– Ты может быть слышал, или как-нибудь по радио передавали… Вот скажи, ЭсЭр, этот Уолт Дисней – он еврей, я правильно понимаю?
ЭсЭр посмотрел на подельника с таким видом, словно хотел убедиться – он точно на месте, или уже подменили?
– Что-то не так спросил?.. – спросил Кирька.
– Какое тебе, Кирька, дело до Уолта мать его Диснея? Ты что, до Микки Мауса доколебаться решил?
– У меня дочка эти мультики смотрит… Да если бы не дочка, я бы на это пошёл? Никогда бы не пошёл, понимаешь, никогда. Только потому согласен, что деньги хорошие. Дочка маленькая, ей пока не интересно, чем папа зарабатывает…
– Давай ближе к делу.
– У меня дочка оторваться не может, эти грёбаные «Утиные истории», «Чёрный плащ»… Ей четыре года, что она в них понимать может, а? И ведь смотрит.