— Вот интересно, — задумчиво проговорил Егор, снимая с коробки крышку. — Все будущие журналисты такие циничные, или это только мне подобный экземпляр попался? За особые, так сказать, заслуги.
— Поколение такое, — объяснила Зоя. — Пепси-кола, как оказалось, способствует выработке цинизма в гораздо большей степени, чем водка. Но за «экземпляр» всё равно ответишь. Потом. Ой, какая прелесть!
Она держала в руках маленькую глиняную кофейную чашку.
Когда-то, лет шесть назад, Егор сделал это кофейный сервиз специально для одной довольно богатой заказчицы, которая в результате от заказа отказалась, предпочтя ручную Егорову работу какой-то заграничной модной штамповке. С тех пор, тщательно обёрнутый в мягкую толстую бумагу и уложенный в специально склеенную для этого картонную коробку, сервиз пылился на шкафу в полном забвении.
— Это тебе, — сказал Егор. — Дарю.
— Не может быть! Это… это ты сам сделал?
Зоя с восторгом разглядывала изящную светло-коричневую, со сложными разводами-узорами, чашку в своей правой руке и такую же сахарницу в левой.
— Нет, — усмехнулся Егор. — Купил.
— Врёшь! — радостно засмеялась Зоя. — Сам сделал! Ой, какой ты молодец… Спасибо!
Она чмокнула Егора в щёку, быстро и аккуратно уложила чашку и сахарницу на место и посмотрела на часы:
— У-у! Мне уже совсем пора-пора! Позвонишь сегодня вечером, да?
Проводив Зою до проспекта и поймав ей машину, идущую в центр, Егор вернулся домой. В задумчивости постоял некоторое время подле Анюты.
Делать решительно ничего не хотелось.
Глупо зарабатывать деньги на хлеб насущный, когда у тебя в кармане без малого пять тысяч долларов, к тому же полученных не за честный труд, а просто выигранных на пари. Лёгкие деньги взывают к лёгкой жизни. Правда у Егора и заработанные деньги никогда особенно не задерживались, а уж шальные и подавно.
Однако желания пить-гулять и сорить рублями отчего-то тоже не возникало.
— Чего тебе надобно, старче? — пробормотал Егор, решительно распахнул дверцу и уселся за руль.
Сразу стало как-то легче.
— Приручила, да? — сказал Егор и включил радио.
Знакомая уже тишина на всех волнах…
— Ну ладно, Анюта, хватит уже, — попросил он. — Давай мириться.