В общем, пока Веттели возился с поимкой мелкой домашней нечисти и организовывал выдачу ей причитающихся сливок, трое глупых мальчишек со второго курса стянули у смотрителя Коулмана ключи от чердака, вылезли на крышу центрального крыла, взгромоздились на одну из башенок, а слезть не смогли. Веттели попытался снять их самостоятельно, но они совсем одурели от страха, пришлось вызывать из Эльчестера пожарных с лестницей.
Ох, надолго запомнился ему тот многотрудный день, и повторения решительно не хотелось. Но разве он был вправе отказать своему, можно сказать, спасителю, не прийти ему на помощь в трудную минуту?
— Конечно же, я вас подменю, лейтенант, ни о чём не беспокойтесь. Ещё раз соболезную.
Токслей издал траурный вздох и удалился, провожаемый не менее траурным вздохом.
Предпоследний день «краснушных каникул» был безнадёжно испорчен.
…Квентин Орвелл вынесся ему навстречу из-за поворота — бледный, дрожащий, глаза смотрят дико, почти безумно.
— Мистер Веттели, там… там… — он никак не мог отдышаться.
— Что? Говорите же, Орвелл!
— Там Фаунтлери… Он…
— УБИТ?!! — сердце Веттели упало, он вынужден был на миг прислониться к стене.
Его душу никак не затронула гибель бедного Мидоуза, убийству Хиксвилла он был едва ли не рад. Но Фаунтлери! Смешной, дотошный, немного наивный искатель истины… Только не это! Нет!
— Нет! Он жив! Но крови… ох, сколько крови, мистер Веттели! — собственные слова заставили Орвелла ещё сильнее побледнеть.
— Где он?
— Там, в холле возле библиотеки…
— Беги за Саргассом!
— Глостер побежал.
— А кто с Фаунтлери?
— Грэггсон и Дэйдра Хаскелл. А на лестнице мы поставили парня с шестого курса, чтобы не пускал посторонних.
«Молодцы, сориентировались в боевой обстановке. Печальный опыт с Хиксвиллом даром не пропал», — с удовлетворением отметил Веттели.
— Отлично, мистер Орвелл. Тогда бегите скорее за директором.