— И что с ним теперь, с Кургельды?
Смуглое крепкое лицо нехристя скривилось в тоскливой гримасе.
— В психушку отвезли… — истончив голос, пожаловался он.
Возвращался я в еще более тяжком раздумье. Представлялась мне совершенно сюрреалистическая сцена: мой тихий Боря оттопыривает себе обеими руками уши, корчит свирепую рожу и, угрожающе подавшись к Кургельды, глухо говорит: «Бу!..»
И того отвозят в психушку.
Главное, никто со мной не шутил. С чувством юмора у бригадира инородцев дело обстояло не просто плохо, а вообще никак. Я уже склонялся к предположению, будто Боря, при всех его странностях, тем не менее и есть тот самый смотрящий, перед которым здесь трепещут все племена. Однако в ходе беседы выяснилось, что смотрящим-то как раз был пугнутый им Кургельды.
Узнал о появлении строителя-чужака, поймал, велел убираться со своей территории, пригрозил расправой — и…
Вот черт! Не хватало мне еще для полного счастья влезть в разборки нелегалов-гастарбайтеров!
Как хотите, а размышлять о Боре теперь можно было, или беря во внимание исключительно его деятельность на моем участке, или только то, что о нем понарассказывали соплеменники. Стоило сопоставить оба массива данных, получалась чепуха. Речь явно шла о двух разных людях.
И все-таки об одном и том же!
Вновь достигнув развилки, я свернул в магазин, где приобрел бутылку водки и баллончик от комарья (малый джентльменский набор), а заодно потолковал с продавщицей, знавшей в лицо и оседлых, и кочующих. Борю она припомнить не смогла.
— Не, мужики, я над вами в шоке! — сказала она. — Наймут — ни паспорта ни спросят, ни кто такой, а потом бегают, ищут, куда пропал…
Ожидая вечера, я весь извелся. Ценой нешуточных умственных усилий мне кое-как удалось свести концы с концами. Допустим, бедолага Кургельды перед тем, как наехать на чужака, перебрал наркоты и во время исторической встречи плохо себя почувствовал. Вызвали ему «скорую», а дальше поползли слухи…
Версия выглядела несколько натянуто, зато малость успокаивала. Отбросил я всю эту чертовщину и сосредоточился на том Боре, которого знал лично.
Что ж это за характер такой, если ему не лень обтачивать и шлифовать обломок за обломком? Бесплатно, учтите!
А впрочем… На себя посмотри! Вспомни: полгода корпел над повестью без единого иноязычного слова. Иноязычного — в смысле пришедшего с Запада (татарские и греческие заимствования — не в счет). Напишешь, скажем, «поинтересовался» — тут же спохватишься: корень-то не русский — «интерес». Начинаешь искать исконное речение и в итоге меняешь на «полюбопытствовал».
Как-то раз в застолье рассказал об этих моих лексических вывертах одному коллеге — тот пришел в ужас. Как?! Столько труда! Ради чего?! (Оказывается, прочел — и ничего не заметил.)
Так что чья бы корова мычала!
Вечером пожаловал Боря. Вошел, неодобрительно уставился на полуопорожненную в процессе раздумий пол-литру. Разгоняя табачный дым, помахал свободной от инструмента рукой.
— Слушай, — брякнул я напрямик. — Что у тебя там стряслось с Кургельды?