– Его предложение будет аннулировано.
Хант кивнул, внимательно глядя на ее исцарапанное лицо. Брайс молчала. Молчание его насторожило.
– Ну и как? – не выдержал он.
– Что «ну и как»? – спросила Брайс, собираясь уйти к себе.
– Почему бы тебе не сказать, что я эгоистичный кусок дерьма, заботящийся только о себе?
Брайс снова остановилась. В глазах что-то блеснуло.
– А зачем, Аталар? Ты только что все сказал за меня.
В нем сорвалась какая-то пружина. Пусть Брайс забрызгана кровью и облеплена грязью, он оглядел ее с ног до головы, не пропустив ни одного изгиба ее тела. Хант старался не думать о ярко-розовом нижнем белье под ее облегающим платьем. Усилием воли он поставил пружину на место.
– Прости, что подозревал тебя. И еще. Прости, что тебя осуждал. Я думал, ты просто клубная тусовщица, и вел себя с тобой как редкостный придурок.
– Не вижу ничего позорного в том, чтобы быть клубной тусовщицей. Не понимаю, чем они так досаждают миру…
Она умолкла, обдумывая его слова.
– Так для меня легче. Пусть окружающие думают обо мне хуже, чем я есть. Мне это помогает видеть, каковы они на самом деле.
– Хочешь сказать, что ты всерьез считаешь меня придурком? – с намеком на улыбку спросил Хант.
Но ее глаза оставались серьезными.
– Я встречала немало придурков и со многими еще и общаться должна была по работе. Но ты к ним не относишься.
– Раньше ты говорила другое.
Чувствуя, что Брайс сейчас уйдет к себе, Хант спросил:
– Хочешь, приготовлю поесть?
Брайс в который раз остановилась. Он ждал, что она скажет «нет», но она прохрипела:
– Чизбургер, а к нему – жареной картошки. И молочный коктейль с шоколадом.